Преступление - Ирвин Уэлш

послушные, как раз в нашем вкусе.

Физиономия Джонни теперь напоминает ком теста, надвое расколотый ухмылкой.

Леннокс не без труда возвращает заговорщицкое выражение.

— Со мной, Джонни, ты бы на новый уровень вышел.

— Черт, звучит заманчиво, — тянет Джонни, снова напрягается: — Но ведь Диринг...

— Плюнь на Диринга. Он полицейский. Допустим, ты начал избавляться от трупов, и вообще ясно, что дело шваль — кого, по-твоему, прищучат? Копа или подставную физию вроде тебя? А ты, Льюис, что себе думаешь? — кричит Леннокс Чету. — Ты не убийца. Почему ты под Дирингову дудку пляшешь?

- ЗАТКНИТЕСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ ОБА, ВЫРОДКИ ПО-ГАНЫЕ!

— Пошел ты! — реагирует Джонни.

— Давай скооперируемся, Джонни! — кричит Леннокс. — Со мной не пропадешь!

Джонни кивает, вроде дозрел до измены боссу. Леннокс не верит глазам. Вот придурок. Джонни уже избавляет Леннокса от пут своим зазубренным ножом. Ну просто безмозглый. Леннокс почти утыкается лицом в рыхлую грудь Джонни — и почти жалеет Диринга, какой у него тупой сообщник.

— Рэй, мне и правда нужна помощь. Ситуация малость вышла из-под контроля. Диринг думает, он все знает, а на самом...

У Джонни глаза вылезают из орбит, он не успевает сглотнуть и падает лицом вниз, прямо на Леннокса, тщетно пытающегося выскользнуть. Над ними с огнетушителем в руках навис Чет. Леннокс парализован оглушенной тушей, придавившей его колени, он не может даже высвободить запястья из последнего витка лески. Чет, обезумевший от ярости, держит огнетушитель наготове.

— Грязные педофилы! С МЕНЯ ХВАТИТ! — Он замахивается металлическим баллоном, в этот момент Джонни сползает с Ленноксовых колен, бьется на палубе, как свежее пойманный тунец.

— СТОЙ! — вопит Леннокс. — Я не педофил!

Чет не обрушивает удар, покачивается под тяжестью огнетушителя, но сохраняет равновесие. Леннокс вдруг соображает, что яхта осталась без капитана.

— Я все придумал, чтоб время выиграть с этим отморозком. — Он кивает на воющего, хрипящего, агонизирующего Джонни.

— Все врут, все до единого, вот козлы, только старина Джонни старается вести честную игру...

Чет не выпускает из рук огнетушителя.

— С меня довольно вранья. Хватит мне мозги пудрить.

— ПРОВЕРЬ! Возьми мой бумажник, там документы. Сам убедись, твою мать. Я полицейский! — кричит Леннокс. — Тианна в безопасности, с моей невестой Труди. У меня номер телефона в бумажнике, вместе с удостоверением, можешь сам ей позвонить!

Чет наконец опускает огнетушитель. Ручища отставного тяжелоатлета сгребает Леннокса за холку.

— И проверю... — начинает Чет. Леннокс задыхается, вторая ручища лезет к нему в карман за бумажником. Чет разжимает пальцы, читает удостоверение личности, Леннокс делает судорожные вдохи-выдохи.

— Полиция Лотиана и Бордерса? Что еще за фигня? Это даже не на Аляске и не в Юте... Да у тебя здесь и полномочий нет! Так какое ты отношение имеешь к этому делу?

— Никакого. — Леннокс встает, ему кажется, так легкие быстрее наполнятся кислородом. — Ни малейшего. Я полицейский, у меня отпуск, я здесь со своей невестой. Мы планируем свадьбу. Мы серьезно поругались, я взбеленился, пошел в бар, встретил Робин и ее подругу. Потом... потом ты знаешь, что было. — Леннокс кивает на Джонни, все еще трепыхающегося под ногами.

Несколько секунд Чет его изучает.

— Я тебе верю, — наконец произносит он. — Я тебя развяжу, и тогда...

Джонни внезапно вскакивает на ноги (по спине его течет кровь) и выхватывает из-за пояса нож. Швыряет в Чета, промахивается.

— ТЫ, МУДАК, ТВОЮ МАТЬ! ТЫ МЕНЯ ЧУТЬ НЕ УБИЛ!

Чет, подвывая, бежит на верхнюю палубу, Джонни устремляется за ним.

— Эй, ты, а еще тяжелоатлет! Ты чего от этого жиртреста бегаешь — лучше хребтину ему сломай! — кричит Леннокс.

В следующий момент он сваливается с сиденья от ужасного толчка, сопровождаемого грохотом, и успевает увидеть Чета и Джонни, исчезающих с палубы подобно ассистентам фокусника. Нет времени выяснять, что происходит; все еще связанный,

Леннокс рывками пересекает нижнюю палубу, задом наперед перемещается по ступеням, ведущим в рубку.

После толчка яхта остановилась; Леннокс в надежде на просветление трясет головой. Мотор тарахтит иначе — словно кухонный комбайн, к которому подсоединили колонки: яхта села на мель. Леннокс пытается унять сердцебиение. Не знает, что случилось с Джонни и Четом; двигатель тем временем бессильно рычит и взвизгивает. Возможно, Джонни и Чета при толчке выбросило за борт. Леннокс кое-как добирается до лестницы, ведущей в каюту, свешивает ноги. Ступени крутые, а лодыжки стянуты леской, но выбора нет. Леннокс сглатывает, выдыхает, чтобы перед прыжком избавиться от всего лишнего, летит вниз с ощущением, будто тело его оставило на верхней ступени его же суть. Впрочем, воссоединение происходит при падении на ноги. Это уже в следующий момент Леннокс валится на бок, чувствует жуткую боль — не иначе руку сломал. Опираясь на кухонный стол, Леннокс делает рывок, пристраивает леску, стягивающую запястья, к зубцам электрооткрывалки. Включить ее не представляется возможным, Леннокс выполняет отчаянные механические движения. Леска наконец лопается, боль в руках едва не вырубает Леннокса. Держась за стенку распухшей правой рукой, он глубоко дышит, пытается унять бешеный пульс. Шарит в ящиках, находит зазубренный нож, пилит леску на лодыжках, при щелчке морщится от боли.

Вокруг Леннокса всё гудит, трещит, хрипит и завывает, будто корпус великолепного судна пробит во многих местах. Дверцы кухонных шкафов открылись, припасы рассыпались.

Леннокс потирает затылок правой рукой, в ней пульсирует боль. Обнаруживает мягкую яйцеобразную опухоль. Крови нет. Левая рука болит так, что рассудок мутится: Леннокс не может даже поднять руку до уровня груди. На одном адреналине он карабкается по лестнице, выходит на нос. А вот и Джонни: на верхней палубе, у правого борта, с ножом наготове, угрожает Чету, однако с нападением медлит. Чет вцепился в поручень, хочет пройти в рубку. Яхта сильно накренена.

— Пусти меня, а то мотор перегорит, — предупреждает Чет.

Слава богу, они просто любители, ни бельмеса не смыслят, что делают, утешает себя Леннокс. Мерзкие педофилы, это да, но коренным образом отличаются от одержимых, от маньяков вроде Хорсбурга. Насилие над детьми для них вроде игры, простой, незатейливой игры; они не строят планов на случай непредвиденных обстоятельств, не разрабатывают путей к отступлению. И для них веревочка перестала виться, что, впрочем, неизбежно происходит во всех сферах преступной деятельности. Это как у букмекера ставки делать или в казино играть — внезапный крупный куш только приближает полное разорение. Вроде отвлекся от боли. Для усиления эффекта Леннокс кричит: