Вожак - Евгений Щепетнов

Например, известие о бунте в южной провинции подскажет умному человеку, что нужно попридержать хорошее вино, а потом как следует поднять на него и так уже немалую цену. Ведь этого самого вина скоро не будет почти совсем! После бунтов дороги кишат солдатами, вылавливающими многочисленные шайки разбежавшихся по лесам бунтовщиков, и неизвестно, кто хуже для купца – солдаты или разбойники. Солдаты, разбойники – это нищий сброд, который так и норовит ограбить, а то и убить. Нет, во времена смут коммерческая деятельность быстро катится под горку, и поскорее бы на троне воцарился настоящий император, который возьмет власть железной рукой.

В общем, скоро выяснилось – для империи лучшим правителем был бы этот трактирщик, знающий о политике и политиканах больше, чем сами эти политиканы.

Да, если говорить серьезно, возможно, что именно вот такой практичный и деловой человек на троне империи был бы гораздо предпочтительнее, чем некий придурок, забравшийся на вершину сословной пирамиды только потому, что папаша некогда спьяну трахнул его мать, тут же забеременевшую будущим императором. Но, увы, жизнь, она такая, какая есть, по-другому и быть не может. Трактирщик продает вино и пироги, император правит. И если пироги и вино у трактирщика замечательные, то насчет правления империей – у Занусса очень, очень большие проблемы. Чтобы понять данное обстоятельство, не нужно обладать головой здоровенной, как у взрослого дракона!

Весь день Адрус не выходил из гостиницы. Ел, пил, спал. Потребовал себе ванну с горячей водой и сидел в ней, пока вода не остыла (вернее – уснул, прямо в ванне!). Давно у него не было таких дней, когда некуда спешить, нечего делать – кроме как ждать.

Ждать нужно было до ночи, когда на улицах меньше любопытных глаз. Вряд ли кто-то сейчас помнит, как выглядит убийца императора, но зачем лишний раз рисковать? И кроме того – не все воспримут с пониманием факт того, что некий человек с мешком за плечами поднимает канализационную решетку и лезет в подземелье. Могут и стражников вызвать. И доказывай потом, что ты лезешь в тоннель по государственной нужде.

Нет уж, темнота – лучший друг лазутчика. Будет вечер, и будет дело.

* * *

Адрус ждал, что его спросят, куда он уходит на ночь глядя, имея за спиной вещмешок с подозрительным, выпирающим из него содержимым. Но кухонный мужик, позевывающий спросонок, ничего не спросил и лишь бессмысленно таращил покрасневшие с перепоя глаза куда-то в пространство, мимо безумного гостя, явно не одобряя желание идиота бродить по ночам.

Дверь за Адрусом захлопнулась, оставив его стоять на ночной мостовой, отдыхающей от дневного зноя под прохладными касаниями ночного ветерка, пришедшего со стороны моря. Здесь, в Зануссе, было заметно холоднее, чем в Ангире.

Чтобы открыть тяжеленную решетку, пришлось попотеть – она буквально прикипела к своему ложу, так что после нескольких безуспешных попыток поднять это сооружение Адрус прибег к заклинанию, которое известно любому лазутчику, мало-мальски владеющему колдовством. Полить решетку вином из бутылочки, сказать несколько слов – и вот уже ржавчина, накопившаяся за многие десятилетия, с шипением растворилась в крепком вине, а потом осыпалась вниз тонкой, неуловимой струйкой черной, остро пахнущей железом пудры.

После заклинания «похудевшая» решетка легко и свободно отскочила вверх, обнажив каменную стену, в которую были вмурованы каменные же ступеньки, уводящие в беспросветную мглу подземелья.

Хотя – не такую уж и беспросветную. Для Адруса, конечно. После жизни в подземельях у него остался «подарок» от четвероногого народа гармов – ночное видение. В темноте Адрус видел не хуже, чем днем, но не воспринимал цвет. Все казалось серо-черно-белым. Он вообще давно уже подозревал, что при ночном зрении глаза принимают участие всего процентов на десять, не больше. А может, и вообще никакого участия не принимают. Мозг в полной темноте видит напрямую, в ментальном пространстве, воспринимая отражение пространства каким-то своим органом, названия которому еще никто не дал.

Впрочем, Адрусу было совсем даже наплевать на то, каким местом он видел тоннель с вонючей речкой, которая долгие сотни лет несла свое дерьмо в залив рядом с портом. Пусть даже он видел это безобразие пяткой, локтем или задницей – на то, что он сейчас должен сделать, данное знание никак не повлияет. Он должен спуститься как минимум на триста шагов в толщу горы, туда, где трудно дышать, где обычный человек испытывает атаки паники, охватывающей его душу абсолютно без какой-либо логической причины. Просто потому, что людям в этих подземельях не место. Это не их мир. И он выталкивает человека на поверхность. Или убивает – если тот вовремя не понимает «намеков».

Запах – с ног сшибает. Все вокруг смердело, начиная от скользких стен, покрытых светящейся слизью, до пола, на котором журчал мутный ручей с плывущими в нем кусками чего-то такого, что не очень-то хотелось рассматривать. Кое-где из ила торчали кости – то ли животных, то ли людей, и это тоже не поднимало настроения.

В общем и целом «пейзаж» совсем и никак не располагал к прогулкам. Одно сейчас хорошо – мало воды. Сезон дождей еще не скоро, потому ручей нечистот хоть и вонюч, зато неглубок.

Идти до места нужно около часа – вверх, отходя от моря туда, где торчала нависающая над городом гора. Именно там, в конце тоннеля находится проход, который ведет в систему древних ходов, прокопанных неизвестно когда неизвестно кем.

Данных о строителях тоннеля в истории не сохранилось. Говорили, что это были те люди, которые создали гармов, те, кто жил на месте столицы за десятки тысяч лет до этого дня.

Возможно, все это всего лишь легенды, а тоннели в скальных породах образовались каким-нибудь естественным путем. Например, при прохождении через мягкие породы дождевой воды. Скорее всего, строители тоннелей использовали естественные тоннели, обрабатывая их с помощью магии – слишком уж гладкими были стены этих самых тоннелей.

Часть из них выкопали и гармы – это были самые узкие тоннели, почти не приспособленные для прохода крупных, вертикально стоящих существ, – таких, как человек.

Гармы, при всей их массивности и мощи, умели пробираться через такие узкие дырки, в которых человек мог бы застрять, как пробка в винной бутылке. Тело гармов идеально приспособлено для подземной жизни – мускулистое, цилиндрической формы, с крепкими кривыми ногами, на которых красовались сравнимые по прочности со сталью не убирающиеся когти. Этими когтями гармы легко прокапывали тоннели в не очень прочной горной породе, а еще – рвали противника на части, и от их когтей не спасала даже стальная кольчуга.

В том, что гармы могут находиться сейчас в тоннелях, у Адруса сомнений не было. Ведь не все же ушли в Ангир! Могли остаться щенки. А со щенками и взрослые.

Даже щенки опасны – гораздо опаснее, чем некрупная сильная собака. Взрослые же особи гармов – просто четырехногие убийцы, способные обогнать лошадь и на ходу перегрызть ей глотку, ничуть при этом не запыхавшись.

Найдя выход из сливного тоннеля – узкий проход, войти в который можно только согнувшись, практически на четвереньках, – Адрус нырнул в пролом и через несколько секунд осторожного медленного движения оказался в большом чистом тоннеле, где почти не чувствовался запах канализации. Вернее, совсем не чувствовался, если не обращать внимания на вонь, исходившую от сапог самого Адруса.