Суд и ошибка. Осторожно: яд! - Энтони Беркли

Общественность, как всегда, выжидала, когда кто-нибудь бросит клич. А правительство, как всегда, выжидало, когда клич раздастся из недр общественности.

Общественность колебалась в нерешительности ровно сорок восемь часов, а потом поделилась примерно поровну: на тех, кто считал, что мистер Тодхантер виновен, и на тех, кто верил в его бескорыстие и невиновность, причем последних было чуть больше, ввиду привлекательности последней версии, романтичной и сентиментальной.

Клич, когда прозвучал, оказался вполне в духе времени. Каким-то образом неизвестно откуда вдруг пополз шепоток: фашизм! Сами подумайте: этот мистер Тодхантер решил сам по себе, что имярек следует убить, и привел свой приговор в исполнение. Что это, если не фашизм? Не важно, своей рукой или нет осуществил он задуманное; достаточно уже того, что он задумал его. Ведь присяжные признали его виновным, верно? Что хорошо для присяжных, то хорошо и для нас. Это не по-британски! Это фашизм!

Тут «Дейли телеграф» разразилась пафосной статейкой, в которой провела прелюбопытную параллель между обычаем фашистских диктаторов избавляться от неугодных и деянием мистера Тодхантера.

Общественность, облегченно вздохнув, впала в негодование, волна которого смыла пятно с репутации британского правосудия.

Заручившись поддержкой народа, правительство получило возможность повесить мистера Тодхантера безо всякого урона для своей политической совести.

Мистер Тодхантер меж тем знать ничего не знал, куда повернуло дело. Теперь, когда все разрешилось и тревоги остались позади, он слишком живо интересовался новой для себя обстановкой, чтобы придавать значение таким пустякам, как общественное мнение. Полагая, что истинно образованному человеку вряд ли когда выпадал случай воочию наблюдать все то, что происходит между вынесением приговора и его исполнением, он сознавал всю полноту своей ответственности как бытописателя.

Именно потому ему не терпелось поскорее распрощаться в зале суда с соратниками и последовать за тюремщиком. То, что с друзьями и всем, с ними связанным, он прощается навсегда, его нимало не огорчало. Выступая в новой для него роли приговоренного к смерти, мистер Тодхантер преисполнился восторга, близкого к экзальтации, и буквально сгорал от любопытства.

Судебный процесс завершился краткой сценой ликования. Сэр Эрнест и мистер Тодхантер обменялись поздравлениями, сияющий мистер Читтервик поздравил их обоих; впору было подумать, что подсудимому предстоит свадьба, а не скорые похороны. Врач воспользовался случаем переговорить с местным тюремщиком и предупредил его, что здоровье мистера Тодхантера чрезвычайно хрупко: ему нельзя быстро ходить, поднимать тяжести и вообще перевозбуждаться, иначе вместо живого заключенного тюремное начальство окажется с покойником на руках. Тюремщик, под большим впечатлением, пообещал передать эти сведения тому надзирателю, в чье ведение поступит мистер Тодхантер. Все происходило так дружески и неформально, словно мистер Тодхантер всего-навсего прощался с друзьями, у которых провел уик-энд.

Немолодых лет добродушный тюремщик через застекленную в верхней части дверь сопроводил мистера Тодхантера по наклонному переходу с бетонным полом, который привел их к железной калитке. Калитку охранник сначала отпер, а потом тщательно за собой запер, и они попали в другой коридор, длинный и узкий, мощенный камнем. По обе стороны коридора шли двери с застекленным окошком вверху, и за стеклами безмолвно взирали на проходящих люди.

– Заключенные, полагаю? – любезно осведомился мистер Тодхантер.

– Верно, – кивнул тюремщик. – Те, кто уже приговорен или ждет суда.

– Неужели их содержат под стражей и до суда? Пожалуй, это слишком жестоко…

– Что поделаешь, больше негде.

– А следовало бы об этом подумать. – И мистер Тодхантер сделал в уме пометку для серии своих статей на тюремную тему.

Затем его ввели в одну из этих тесных и темных камер, где заперли на ключ. Добродушный тюремщик признался, что понятия не имеет, сколько ему придется здесь пробыть. И тогда, прижав нос к оконцу в двери, мистер Тодхантер принялся разглядывать всех, кто проходил по мрачному коридору: тюремных служителей, осужденных и арестованных, – а порой торопливым шагом мимо пробегали преисполненные собственной значимости адвокаты в развевающихся мантиях и париках.

– Любопытно, до чрезвычайности любопытно, – пробормотал он себе под нос. – Преступление себя не оправдывает определенно.

Спустя некоторое время повели по коридору и его самого. В дальнем его конце располагалось помещение, в котором седой полицейский делал мелом загадочные пометки на грифельной доске. Мистер Тодхантер полюбопытствовал, чем он занимается, и услышал в ответ, что пометки имеют касательство к тюремным фургонам «Черная Мария», ждущим во дворе, и их личному составу.

– Ага, «Черная Мария»! – повторил довольный мистер Тодхантер, глядя в окно на ряд блестящих черных фургонов, предназначенных для развоза заключенных по тюрьмам. Он не сразу заметил, что доставивший его сюда стражник смущенно позвякивает чем-то металлическим. – Что, наручники? А это обязательно – учитывая обстоятельства?

– Про обстоятельства я не знаю, – пробормотал стражник. – А правило есть правило.

– Боже меня сохрани нарушать правила, – ответствовал мистер Тодхантер и протянул руки, с любопытством наблюдая за процессом. – Так вот на что это похоже! Интересно…

Его зарегистрировали, как полагается, в тюремной конторе и предложили занять место в одной из машин. Мистер Тодхантер с удивлением обнаружил, что внутри «Черная Мария» поделена на каморки, такие тесные, что едва хватало места, чтобы усесться. Он постарался устроиться поудобнее, насколько это было возможно, и по размышлении счел, что в таких условиях перевозки есть что-то варварское. Судя по звукам, раздававшимся отовсюду, остальные камеры тоже уже были заполнены, и после недолгого ожидания машина тронулась с места. Мистер Тодхантер знал, куда она направляется: в ту тюрьму, в которую заключают, ежели преступление совершено на северном берегу Темзы. Живи мисс Норвуд на другом берегу, мистер Тодхантер был бы сейчас на пути в Уондсворт.

«Хорошо еще, – размышлял он, – что у меня нет клаустрофобии. Но такое отсутствие вентиляции недопустимо».

Наконец фургон притормозил. Мистер Тодхантер различил скрип открывающихся ворот. Машина, проехав немного, опять остановилась. Послышалось шарканье ног невидимых пассажиров.

Мистер Тодхантер прибыл в тюрьму.

Заключенные, приговоренные к смерти, подчиняются строгим правилам, согласно которым:

1. Каждый заключенный, приговоренный к казни, после прибытия в тюрьму и вынесения приговора должен подвергнуться обыску комендантом тюрьмы или же по его приказу. У заключенного следует изъять все предметы, которые комендант сочтет опасными или неуместными в заключении.

2. Приговоренных к казни помещают в одиночную камеру, под круглосуточный надзор. Им причитается норма продовольствия, одобренная комендантом тюрьмы, и достаточный, по его мнению, моцион прогулок и физических упражнений.