Невеста джентльмена - Кэндис Кэмп

– Как жаль… – Роуз провела большим пальцем по кулону. – Должно быть, она была слишком сердита на него, если даже не взяла с собой его портрет. Не сомневаюсь, что позже мама сильно жалела об этом.

– А вот какие-то письма. – Камелия вынула из другого сундука пачку бумаг, перевязанную темно-зеленой лентой. – Так… Леди Синтия Толбот… Да, все эти письма адресованы тетушке Синтии сюда, в Уиллмер.

Сестры взглянули на Шарлотту, которая выглядела совершенно озадаченной.

– Моей матери? Но она говорила, что никогда не получала писем от тети Флоры. Напротив, моя мать говорила, что очень хотела бы знать, где находится тетя Флора, чтобы предложить ей помощь.

– Эти письма не вскрыты. – Камелия протянула стопку Шарлотте.

Нахмурившись, Шарлотта изучила верхний конверт с неповрежденной печатью и еще раз взглянула на адрес.

– Я подозреваю, что либо тетушка Эфрония, либо сам старый граф умышленно скрыли эти письма от моей матери. Я не думаю, что она проигнорировала бы их, откладывая в сторону, не читая. И пожалуй, в первую очередь даже из уважения к ее отцу. – Шарлотта перелистнула пачку. – Здесь восемь писем. Должно быть, не получив ответов, тетя Флора решила, что мама вычеркнула ее из своей жизни. Как больно и глупо… – Шарлотта приподняла голову. – Можно, я возьму письма, адресованные моей матери? Я убеждена, что она очень хотела бы их увидеть, тем более что даже не подозревает об их существовании.

– Конечно же, возьми их. В конце концов, они были написаны для нее. – Мэри взглянула на сестер, ища поддержки, и те согласно кивнули в ответ. Связав письма той же тесемкой, Шарлотта отложила их в сторону, и девушки продолжили изучать содержимое сундуков. Тот, что открыла Мэри, был заполнен старой одеждой, а на самом верху лежал небольшой кожаный чехол, тоже перевязанный. Из него выпало несколько сложенных листков бумаги, и у Мэри перехватило дыхание, когда она узнала знакомый почерк.

– О Боже! Папа! Это его рука! – Она быстро пробежала глазами строчки. – Он молит деда о прощении. Как, должно быть, ему было тяжело в эти минуты! – На глазах Мэри сверкнули слезинки. – Он пишет, что всю ответственность за побег берет на себя, что мама не хотела идти против воли отца, но папе все-таки удалось уговорить ее на этот безрассудный поступок. Но… но ведь это совсем не так. – Мэри почувствовала прилив ярости и посмотрела на сестер, ища поддержки.

– Конечно, все было по-другому, – согласилась Роуз. – Мама говорила, что была вне себя от своего отца и была полна решимости бежать с папой из дому, руководствуясь лишь только собственной волей.

– Но в этом письме папа просит старого графа простить маму. Он упоминает здесь о трех маленьких девочках – Лили тогда еще не родилась – и очень сожалеет, что дочери будут расти, так и не зная своей семьи. Вот, послушайте: «Я не прошу вашей помощи. Хотя наша жизнь здесь в корне отличается от той, к которой Флора привыкла в Англии, мы слишком счастливы, чтобы желать чего-то иного. Нам хватает того, что мы имеем. Однако моя жена слишком сильно переживает потерю отцовской любви, и мне хотелось бы, чтобы вы написали ей и заверили, что не отвернулись от нее».

Мэри передала письмо Роуз, а Лили и Камелия, перегнувшись через плечо сестры, принялись его внимательно изучать.

– Но непонятно, когда письмо написано. Здесь проставлен день и месяц, а года нет, – заметила Роуз.

– Я вижу, – кивнула Мэри. – Обратный адрес – Литлборо, штат Мэриленд. Я помню, мы там жили одно время. Папа содействовал открытию приходской школы. Тогда мне было около семи.

– Что-то еще там?

Мэри взглянула на бумаги, лежавшие на коленях:

– Вот это письмо… Нет, даже несколько писем от кого-то из Балтимора. Кажется, это от адвоката. – Она пробежала пальцами по листам. – Здесь подтверждается, что лорд Реджинальд разыскивает семью Баскомб, а также чеки на расходы. Все. Это последний документ. Дата – 10 июля 1806 года. Тут подтверждается, что Реджинальд не смог найти нашего отца ни в Литлборо, ни в его окрестностях: «Не считаю себя вправе с чистой совестью принимать от вас гонорары за предоставляемые услуги, поскольку не уверен, что смогу выполнить ваши пожелания в полном объеме».

Мэри оглядела сестер, чувствуя, как в груди растекается что-то светлое и чистое.

– Так… так получается, что дед нас разыскивал? – спросила Лили.

– Еще бы! – просияла Шарлотта. – Всегда сомневалась, что все это время он был таким уж жестким и несгибаемым. Дед не был плохим человеком.

– Только слишком долго он раздумывал, чтобы написать ответ! – Глаза Мэри наполнились слезами. – А он ведь хотел как-то с нами связаться. Он хотел знать о нас.

– Может быть, ему даже хотелось бы видеть нас здесь, в Уиллмере, – предположила Лили.

– Да… Впервые ощущаю, что этот дом родной для меня, – кивнула Мэри.

– Ты всегда принадлежала этому дому! – Наклонившись, Шарлотта обняла Мэри. – Раньше, сейчас и в будущем.

На званый ужин, который устроила леди Сабрина двумя днями позже, были приглашены все обитатели Уиллмера. Мэри облегченно вздохнула, узнав, что Ройс и Фиц поедут верхом, – последние два дня она делала все, чтобы избегать компании Ройса, и ехать с ним в одной карете ей хотелось меньше всего. Его постоянные взгляды в ее сторону указывали, что он очень хочет поговорить с ней еще раз, и у нее не было сомнений, что Ройс снова попытается склонить ее к замужеству. Именно поэтому, выходя после ужина в гостиную, она обязательно садилась между сестрами, не давая Ройсу возможности сесть с ней рядом.

Сегодня сестры надели свои самые лучшие вечерние платья, желая продемонстрировать их леди Сабрине. С трудом удерживаясь на месте, Лили постоянно дергала шторки на окне кареты, с любопытством разглядывая, что творится снаружи.

– Лили, послушай, – вот уже в четвертый раз проворчала Камелия, – уже слишком темно, чтобы попытаться что-нибудь разглядеть.

– Знаю, но надеюсь, что мне удастся увидеть огоньки Холстед-Хауса. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы добраться до него отсюда?

– Уверяю, что совсем немного, – терпеливо улыбнулась в ответ Шарлотта.

– Так вот же Холстед! – Лили взвизгнула. – Какой он большой!

Теперь и другие девушки перебрались ближе к окну экипажа, чтобы увидеть воочию Холстед-Хаус. А дом полыхал огнями и почти не уступал по размерам Уиллмеру. В нем присутствовал дух беспорядочности и отсутствия строгих правил, и именно это придавало ему особое очарование. Построенный из темно-серого камня, дом был в форме буквы «Е», и эту форму симметрично повторял разбитый напротив газон. По обеим сторонам парадного входа стояли ливрейные лакеи, и один из них тут же бросился вперед, чтобы открыть дверцу кареты, а другой, кланяясь, открыл парадную дверь.

Услужливый дворецкий провел их вперед – вход с полом, отделанным черно-белым мрамором, занимал целых два этажа, а зеленые мраморные стены придавали этому помещению вид холодного моря. Леди Сабрина, спокойная и холодная словно лед, в колье из огромных жемчужин ждала гостей на скамье в центре холла. Рядом с ней стояла леди Вивиан, облаченная в темно-золотое платье, демонстрирующее роскошные молочно-белые плечи и лебединый изгиб шеи. Она оживленно болтала о чем-то со слегка сутулым пожилым джентльменом, волосы которого уже начали седеть.