Давайте, девочки - Евгений Будинас

И еще одного делать уж совсем не стоило… Может, и не все бы он потерял, если бы…

Если бы не затронул запретную тему, которой старался никогда не касаться, зная, что это единственное, в чем уступить ей он не мог. Это означало бы для него совсем отказаться от всех своих правил.

1

С тех первых трех дней (еще до аборта) у них так ни разу ничего постельного и не произошло. Вначале, понятно, было не до того. Но время прошло, и первым открыл сезон вовсе не он, а какой-то Сеня…

Но винить в этом Рыжюкас мог только себя. Дело в том, что он с Маленькой… халтурил.

Он ведь и не добивался с нею сексуальной близости, не заводил, не раскочегаривал ее – даже для себя. Как делал это раньше – со всеми и для других. Всегда так страстно их убеждая и уговаривая.

Так что не она виновата в том, что ко встрече с нею он просто устал от своих уроков и как-то вообще поскучнел. Ему больше не хотелось никого склонять к рисковым играм, да еще беря на себя хлопоты о настроении учениц, которых ведь сразу не оставишь самостоятельно барахтаться в этом омуте новых ощущений. Всех не перетрахаешь, хотя, как любил повторять его школьный приятель Махлин-Хитрожоп, к этому и нужно стремиться… Тем более, всех не переучишь.

На этой вот собственной усталости, еще не зная ее подлинной и, как сталось, трагической причины, он с Маленькой и пролетел.

Ее к нему физически не тянуло.

А, как назидали пацаны в его детских дворах: «Любовь это костер – не кинешь палку, погаснет».

2

Ее и вообще ни к кому физически не тянуло, что чаще всего и бывает с этими «детьми подземелья», готовыми из любопытства отдаться первому встречному. Сразу же после и охладев.

При всей своей постельной неуклюжести, эти юные старательницы вовсе не кажутся малышками, когда все проделывают – с детской готовностью, как упражнения на уроке физкультуры.

Насмотрелись по видику…

Но это только пока им интересно. Пока новенькое, чтобы весело, чтобы не облажаться, или чтобы было чем потом форсануть перед подружкой, которая и представить, дуреха, не может, что такое бывает не только на дивиди.

Потом им надоедает, и они тут же демонстрируют такую вздорность и такой колхоз, что и представить страшно. Этим и отличаются от тех, кто уже раскочегарены и кому нужно, становясь с каждым разом все нужней…

3

До него она ни разу не кончала. Во всяком случае, с мужчиной. Он это понял. И потряс ее тем, что сразу угадал.

А потом еще больше потряс, когда угадал, что наедине с собой у нее иногда получается.

Все про нее он сразу понял и угадал, если не в поезде, то после ее приезда, когда, отправив сестру к подруге, они завалились в постель, трое суток не одеваясь. Хотя Рыжюкас был уже не тот и о былых рекордах не помышлял.

Это с Последней Женой, еще до женитьбы, они однажды, взяв ключ у Веты, его Крылатой Любовницы, к полному девичьему визгу, преодолели подъем на этих американских горках с десяток раз кряду. Не за час, разумеется – Рыжюкас, всегда серьезно относясь к любимому делу, уж если дорывался, то надолго. Сексом он вообще предпочитал заниматься с утра, не откладывая лучшее из занятий на усталое «после работы»…

Квартира Веты была на восьмом этаже, окно распахнуто, а визг в комнате стоял такой, что внизу на трамвайной остановке собралась толпа: все задрали головы, как на пожаре, пока кто-то не вызвал милицию. И Рыжук хорош потом был – отмазываясь от участкового редакционным удостоверением…

Впрочем, Маленькой столько было и не нужно. Вначале ей было интересно, она с радостью захотела попробовать по-разному, и здесь Рыжюкасу было что ей продемонстрировать. Но потом она скисла и поскучнела. За что он ей и вмазал.

4

…Поначалу они чаще всего ведут себя, как школьницы, которые строят из себя ушлых шлюх. Это выглядит вполне правдоподобно – для человека, который не видел шлюх и никогда не имел с ними дел, но ужасно веселит того, кто съел в этом деле собаку.

Но зато учить таких «школьниц» забавно, особенно, если начать урок, резко шлепнув:

– А ты не боишься, что однажды станешь всего лишь вялой телкой, которая сто раз… плохо пососала член?

Маленькая взвилась, как кошка от кипятка.

Но, шлепнув, он тут же и объяснил, что это – ради науки и для нее же, и она стала внимать, сразу притихнув, Так с ней еще никто не разговаривал.

– Тут все просто, – заговорил он уже мягко, – юная девица, готовая сразу отдаться, все что угодно проделать – сама по себе ценность. На это любой западет. Какой бы она ни была неумехой… Но все это только по первому разу – пусть таких разов будет три, даже пять – пока новизна, пока ему это забавно… Но задача-то у тебя иная, – объяснял он притихшей девице, совсем не привыкшей к таким беседам в постели, – надо так его зацепить, чтобы потом уже самой решать – нужен ли он тебе во второй раз, в третий, или даже на всю жизнь.

На податливости, даже на старании здесь долго не проедешь. Кое-что надо сначала усвоить. И выполнять легко как повороты в авто – на автомате и не думая о рычагах. Нельзя танцевать хорошо, если считаешь шаги: раз в сторону, два влево, шаг в сторону, два вперед. Тут ведь нужно еще и ритму отдаться…

– Тебе интересно? – спросил он.

Ей было интересно. Тем более, этот писатель сразу как-то круто завернул. Сначала с вялой телкой, а теперь вот вообще про какое-то хамство.

– Первая заповедь – не ленись и не халтурь, даже если тебе кажется, что стараться уже не нужно. Это хамство.

– Причем тут хамство?

– Я имею в виду не грубые поступки, а отсутствие культуры. Когда ходят в грязной обуви по паркету, стаканами хлещут коньяк, а в общей уборной срут на пол, потому что так удобнее…

– Ты что-то не то загибаешь, то про танцы, то про срать на паркете…

– Ничего, давай по порядку… Я ведь вот о чем… Когда тебе интересно, ты стараешься и выкладываешься, в общем, танцуешь… Тебя, естественно, приглашают и на второй, на третий танец. Но тебе уже не так интересно, потому что тебе с ним уже «все понятно» и «на фиг тебе это не надо». Фыркаешь, отвернувшись. Завела человека и… кинула. Вот тебе и хамство…

– Но если я натанцевалась? И этот твой танцор мне уже и не нужен?

– Вот-вот, об этом я и говорю. Один раз «уже не нужно», другой. С другим, с третьим… Но очень скоро ты будешь одиноко стоять у стены.

– А ты вообще не можешь разговаривать с девушкой как-то помягче?

Чтобы «помягче», он привел «доходчивый пример» из другой области. Это ей очень понравилось. Ей и потом всегда нравились его «доходчивые» примеры. Пока не надоело.