Королевство серебряного пламени - Сара Маас

– Какой замечательный сорт.

Потом подняла стеклянную банку, наполненную порошком. Поворот крышки, и запах стал другим: пряным, с примесью ореха.

– Пряный тмин.

Она вздохнула, словно получила весточку от возлюбленного. Затем перебрала другие банки и коробочки.

– Куркума, корица, душистый перец, гвоздика и… – Эмери посмотрела на наклейку. – Черный перец.

Последним Кассиан выставил на прилавок мраморную шкатулку, весившую не менее двух фунтов. Эмери подняла крышку и засмеялась.

– Соль. – Она коснулась пальцами блестящих кристалликов. – Надо же, сколько соли.

Глаза иллирианки вспыхнули, на лице появилась редкая гостья – улыбка. Эмери сразу помолодела, сбросив груз и шрамы лет, прожитых с отцом.

– Пожалуйста, поблагодари Несту за столь щедрый подарок.

Кассиан откашлялся и произнес фразу, которую Неста заставила его выучить наизусть.

– Неста говорит, что у тебя есть прекрасный способ ее отблагодарить, появившись завтра на занятиях.

Улыбка Эмери дрогнула.

– Я же ей говорила: нет у меня возможности заниматься.

– Неста предвидела такой ответ. Если захочешь, дай знать, и кто-то из нас перебросит тебя в Веларис.

Скорее всего, Риз. Кассиан думал, тот не станет возражать.

– Если не можешь остаться на весь урок, можно позаниматься и меньшее время. Скажем, час перед открытием магазина.

Пальцы Эмери, трогавшие поверхность коробок, замерли.

– Утро – совсем неподходящее время.

Кассиан не стал заниматься уговорами.

– Если все-таки передумаешь, дай нам знать, – сказал он и направился к двери.

Подарок Несты был приманкой, чтобы соблазнить Эмери на занятия, но лишь отчасти. Она послала чай, соль и специи по доброте сердца. Когда Кассиан спросил, почему она отправляет подарок, Неста ответила:

– Эмери нужны специи и хороший чай.

Такой ответ удивил Кассиана, как часом раньше удивили слова, что ей нравится Гвин.

В обществе Гвин Неста становилась совершенно другой. Они не смеялись друг над другом и не обменивались колкостями, но в отношениях Несты и послушницы была легкость, какой Кассиан не видел даже в ее общении с Элайной. Неста всегда была защитницей Элайны, старшей сестрой Фейры или Сотворенной Котлом.

А с Гвин… может, потому Несте и понравилась рыжеволосая послушница, что рядом с Гвин она могла быть просто Нестой. Скорее всего, те же ощущения она испытывала в обществе Эмери.

Может, и в питейные заведения Велариса она ходила по вечерам не только из желания напиться? Ей хотелось побыть среди тех, кто ничего не знал ни о ней, ни о грузе, лежащем на ее плечах.

Кассиан подошел к двери магазина и тихо выдохнул. Все утро, пока длились занятия, он старался не думать о вчерашнем. Но потом, когда Неста с робкой улыбкой протянула ему мешок с чаем и пряностями, он с трудом подавил желание прижать ее к стене и поцеловать.

Он не понимал их отношений. Может, они снова вернулись к состоянию «услуга за услугу»? Неизвестно, пустит ли Неста его к себе в постель. Вот и вчера, чем был вызван ее порыв? Вдруг ею двигало лишь желание прогнать его мрачность?

Если так, значит ей на него не наплевать. Значит она заботилась о его душевном спокойствии. А если все это делалось из жалости? Если и член она сосала только потому, что пожалела…

Нет. Быть этого не может. Кассиан помнил желание в ее глазах. Чувствовал мягкость ее губ у себя на шее, когда все только началось. Она утешала его, как умела.

Кассиан открыл дверь. Оглянувшись, он увидел, что Эмери все так же стоит за прилавком, положив руку на подарки. Глаза у нее были серьезными, губы поджаты. Казалось, она совсем забыла о его присутствии. Самое время удалиться. Кассиан тихо затворил дверь и взмыл в небеса.

Неста поднималась по лестнице на крышу, раздумывая о Сокровищнице ужаса. Скорее всего, другим везло не больше, чем ей. Если дела обстояли так скверно, как утверждал Азриель, искать в библиотеке нет смысла.

Но стоило ей подумать о другом способе, как внутри все сжималось. Ей сразу же вспоминались последствия ее первого и единственного гадания. На последних ступеньках у нее дрожали руки. Неста сжала кулаки, набрала побольше воздуха и стала выдыхать.

На середине площадки стоял Кассиан. Увидев ее, он улыбнулся.

Улыбка была шире, чем обычно. Взволнованная и удовлетворенная.

Неста сощурилась, выходя на ярко освещенную площадку. В нескольких футах от Кассиана стояла Гвин и тоже улыбалась.

А у столика с кувшином пила воду Эмери.

В отличие от легких, изящных движений Гвин, Эмери двигалась скованно и неуклюже.

– Причина в твоих крыльях, – пояснил Кассиан.

Сказано было с таким тактом и даже нежностью, что Неста, стоявшая на одной ноге, поджав другую, едва не шлепнулась рядом с Эмери.

– Тело не может в полной мере воспользоваться крыльями и потому восполняет это таким странным образом.

Он кивнул туда, куда Эмери упала, пытаясь встать на одну ногу.

– Почему? – спросила Гвин, прекратив заниматься.

– Обычно крылья служат противовесом. – Кассиан протянул руку, помогая Эмери встать. – В них много тонких мышц. Те постоянно приспосабливаются к движениям, избавляя нас от необходимости думать над каждым из них.

Эмери отказалась от его руки и встала сама.

– Когда подрезают крылья, это повреждает множество важных мышц.

Гвин оглянулась на Несту. Та стояла в напряженной позе и хмурилась. Гвин с Эмери сдружились с первых минут знакомства. Пока делали разминочные упражнения, Гвин засыпала иллирианку вопросами о ее магазине.

Эмери отряхнула землю с доспехов. Они были посвободнее, чем у Несты. Может, Эмери неловко себя чувствовала в облегающей одежде?

Взгляд Кассиана потеплел.

– Кто из целителей обрезал тебе крылья? – спросил он.

Эмери вскинула голову, ее лицо вспыхнуло. Она спокойно посмотрела Кассиану в глаза и с прямотой, восхищающей Несту, ответила:

– Отец сделал это сам.

Кассиан тихо выругался, забыв, что его слышат три пары женских ушей.

– Я сопротивлялась, поэтому все получилось еще хуже, – холодно добавила Эмери.

Гвин и Неста молча смотрели, как Эмери расправила правое крыло, пока то не собралось в складки и не дрогнуло. Лицо иллирианки тоже вздрогнуло.

– Расправить дальше не могу, – сказала она.

Ее левое крыло слушалось еще хуже, и Эмери сумела его расправить вполовину меньше.