Королевства Войны - Лиза Смедман

славу Мифрилового Зала. Никто из отряда не выказал страху, никто не проявил неуверенности или колебаний, хотя ни один из Мясников не надеялся вернуться живым.

Неся на лице смесь решимости, гордости и скорби, Тибблдорф Пвент вновь спускался по тому же склону, останавливаясь лишь изредка, чтобы подобрать камень и швырнуть в птиц, жаждущих полакомиться кем-нибудь из его друзей.

Берсерк отыскал место, где его отряд занял оборону, и увидел тела дварфов, лежащие вперемешку с орочьими. Сваленные друг на друга словно стены из плоти, они возвышались над землей до пояса, и даже выше. Как же отважно бились Мясники!

Старый дварф надеялся, что птицы не успели выклевать глаза Джендрея. Хонклебарт заслужил того, чтобы посмотреть в них ещё хоть раз.

Пвент подошел ближе и начал отбрасывать тела орков с пути, ворча от напряжения. Дварф был слишком зол, чтобы заметить свою жесткость даже тогда, когда рука одного из павших противников оторвалась от трупа и осталась в его ладони. Он просто отбросил её вслед за телом, сыпля проклятиями.

Он добрался до первого солдата-дварфа и вздрогнул, узнав Тулиддла Железного Кулака, одного из старейших членов отряда Веселых Мясников.

Пвент сделал паузу, чтобы помолиться за Тулиддла Морадину, но, так и не завершив молитву, остановился, задумавшись над предстоящей задачей. Принести домой тело Джендрея было не трудно, но тогда придётся оставить на поле битвы всех остальных.

Как он может так поступить?

Берсерк отступил и пнул мёртвого орка в лицо. Уперев руки в бока, он огляделся, прикидывая, сколько придется сделать ходок и со сколькими компаньонами, чтобы вернуть домой всех его парней. Дварф понял, что просто не может оставить товарищей – никого из них – птицам и насекомым.

Тибблдорф Пвент всегда путался в больших цифрах, особенно когда отвлекался на что-то.

Со стороны северо-запада он заметил какое-то движение.

Сначала дварф подумал, что это большая птица или другой пожиратель падали, но тут его осенило, словно ударило камнем по затылку.

Это был орк – одинокий орк, пробирающийся через лабиринт раскуроченного камня и тел погибших и, очевидно, не замечающий Пвента.

Надо было упасть на землю и притворится одним из погибших. Это была одна из уловок, которой пользовались мясники. Засада и последующее стремительное нападение.

Пвент подумал о Джендрее, Тулиддле и всех остальных. Он представил, как птица выклёвывает глаза сыну Хонклебарта, представил рой жуков, облепивших его кишки. И снова почуял запах сражения и услышал крики. Перед глазами берсерка снова встала отчаянная битва.

Надо было упасть на землю и притворился мёртвым, но вместо этого сплюнул на землю, взревел и бросился в атаку.

* * * * *

Кто будет помнить тех, кто умер здесь, и что обе стороны получили взамен своим потерям?

Перед близящейся битвой любой дварф будет утверждать, что оно того стоит, ведь для их кланов война – благородное дело. Ничего дварфы не почитают более, чем война и взаимопомощь. Их всех роднят крепчайшие узы верности и совместно пролитой крови.

Итак, для дварфа смерть в бою это способ достойно закончить достойно прожитую жизнь. Или же сделать её достойной, пожертвовав собственной жизнью.

* * * * *

Гнарк едва поверил своим глазам и ушам, когда увидел одинокого дварфа, бегущего к нему по склону. На лице орка расцвела улыбка.

Груумш послал этого бородача, чтоб его последователю было на ком выместить гнев и избавиться от отчаянья, вызванного гибелью Тингвингей.

Гнарк не уклонился от сражения. Он не боялся дварфа, даже такого, что был больше похож на закованного в броню зверя. Чёрный искорёженный доспех дварфа усыпали шипы, которые могли разорвать шкуру даже громадного зверя. Подобное зрелище испугало бы многих, но Гнарку только это было и нужно.

Ухмыляясь, орк вытащил из-за спины тяжёлое копье и оценивающе взвесил в руке. Оно не предназначалось для метания. Гнарк повесил на тупой конец древка железный шар, переместив баланс.

Увидев грозное оружие, дварф и не подумал остановиться. Он дважды споткнулся об орочьи тела, расшвыривая их в стороны, продолжая реветь от ярости и... боли?

Гнарк подумал о Тингвингей и понял причину горечи противника, он ответил столь же воинственным рыком.

Орк держал копьё горизонтально перед собой до последней минуты, а затем упёр тяжёлый конец в землю и прижал его ногой для большей устойчивости.

Гнарк думал, что легко прикончит противника, но этот парень не настолько обезумел, как казалось на первый взгляд. Дварф метнулся в сторону, левой рукой отбросив нацеленное на него копьё.

А затем нанёс удар по древку.

Но Гнарк уже отступил назад и, развернув копьё, направил тупой конец в грудь дварфа. Сила удара остановила воина-дварфа и даже отбросила на целый шаг назад.

Орк зашёл слева, ловко орудуя копьём и нанося удары то одним, то другим концом. Завершив серию выпадов, он отскочил в сторону, занося оружие для решающего удара.

– За Тингвингей! – воскликнул он на дварфийском, желая, чтобы враг знал это имя, чтобы оно было последним, что он услышит!

Дварф повалился наземь, и копьё пронеслось мимо.

С удивительной ловкостью для закованного в сталь коротышки, дварф подскочил на ноги. В тот миг, когда шип его шлема оказался возле копья, берсерк повернул голову, парируя удар Гнарка.

Дварф продолжил движение, удерживая копьё шипом. Он отпрыгнул назад и низко склонился, прижав древко к земле. Невероятно, но он поворачивал копьё вспять!

Открыв рот от удивления, Гнарк всё же пытался нанести удар во время разворота, надеясь пронзить маленького негодяя.

Но тот только этого и ждал. Стоило орку начать атаковать, берсерк вцепился в древко копья.

– За погибшего друга я вырву твои глаза, – прохрипел он, и Гнарк, несмотря на скромные познания в дварфийском, понял каждое слово.

Дварф был слишком близко для атаки копьём, и его хватка оказалась на удивление сильной. Гнарку никак не удавалось высвободить оружие.

Поэтому орк решил удивить противника. Он сжал покрытую броней ладонь в кулак и, ухмыльнувшись, изо всех сил ударил противника в лицо. Такой удар мог свалить наземь почти любого орка или дварфа.

* * * * *

Я не могу не задаться вопросом, хотя и в более широком смысле: что теперь? Стоила ли победа заплаченной за неё цены? Достиг ли чего-то Обольд ценой гибели сотен, возможно тысяч своих воинов? Получит ли он что-нибудь долговечное? Принесла ли героическая оборона утеса что-то стоящее армии Бренора? Разве не могли они уйти в туннели Мифрилового Зала, которые куда легче защищать?

Сто лет