Табу - Кейси Хилл

Рейли с минуту сидела в машине, осматриваясь и стараясь успокоиться. Неужели ее мать — женщина, давшая ей жизнь, которую, впрочем, она не видела с восьми лет, живет здесь? Квартал, где обосновалась Кэсси, показался Рейли настолько заурядным, скучным и захолустным, что она никак не могла совместить образ матери с подобным окружением. С другой стороны, чего она, собственно, ожидала?

Выбравшись наконец из машины, Рейли заперла дверь и направилась ко входу, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть Джесс. Она не заметила вокруг ни единой живой души, но успела разглядеть, что передняя дверь не заперта.

Осторожно приблизившись к крыльцу, Рейли всем своим существом ощутила разливавшееся в воздухе странное напряжение. Она стала медленно подниматься по ступенькам. На веранде, как и в других похожих домах, висела на цепях деревянная скамья, медленно раскачивавшаяся от налетевшего с залива бриза, и стоял выкрашенный белой краской небольшой деревянный стол, на котором красовались два высоких стакана с недопитыми коктейлями. Лед в стаканах растаял, и образовавшийся на стенках конденсат стекал редкими каплями на стол.

Рейли прошла мимо стола, медленно ступая по скрипящим доскам настила, и, подойдя к двери, на секунду остановилась и еще раз бросила взгляд вдоль улицы. На ней установилось странное затишье: машины не ездили, дети не кричали, птицы не пели. Машинально отметив все это, Рейли подняла руку, чтобы позвонить, и на мгновение в замешательстве замерла: звонка на двери не было.

Она решила было постучать, но едва прикоснулась к двери, как та словно сама собой отворилась, открыв взгляду хорошенькую ухоженную гостиную с навощенными деревянными полами, покрытыми яркими разноцветными дорожками, напоминавшими изделия народных промыслов с островов Карибского моря. В центре гостиной стоял большой мягкий диван.

Рейли вздрогнула, неожиданно уловив знакомый запах. Этот присущий одной только Кэсси аромат был настолько узнаваем, что у девушки сразу ослабли ноги. Интересное дело: неоднократно перебирая вещи матери за годы ее отсутствия, она так и не смогла его идентифицировать; знала только, что это не запах духов или крема. В нем отзывалось благоухание цветов и пряная нотка восточных специй, наводившие на мысль о приятно проведенных на пляже днях и теплых вечерах на заднем дворе дома, где домочадцы, сидя в креслах в состоянии приятной расслабленности, лениво перебрасывались словами. Короче говоря, этот запах напоминал о семейном счастье, которого Рейли не знала, но о котором всегда втайне мечтала.

Рейли осторожно вступила в гостиную и негромко осведомилась:

— Эй, кто-нибудь дома есть?

Ответом ей послужили молчание и мертвая тишина. Во всяком случае, до слуха Рейли не донеслось ни единого звука и дом на мгновение показался пустынным и брошенным своими обитателями.

— Джесс… Это я, Рейли! Где ты? — снова воззвала она в пустоту.

Дневной свет проникал в помещение сквозь щели в висевших на окнах легких, выкрашенных светлой краской жалюзи, и его острые лучи в нескольких направлениях пересекали комнату. В свете этих лучей Рейли заметила в дальнем конце комнаты темный след разлитой по полу жидкости и почти сразу ощутила новый, неизвестный ей резкий запах, ставший впоследствии хорошо знакомым и легкоузнаваемым. Даже слишком легко.

С сильно забившимся вдруг сердцем она пересекла гостиную. Все чувства и органы восприятия были напряжены до предела и, словно открытая рана, реагировали на малейшие изменения в окружающей обстановке, хотя Рейли пока не понимала, отчего это с ней происходит. Только интуиция на уровне животного инстинкта сигнализировала, что здесь случилось что-то очень дурное. Подавив усилием воли сильнейшее желание повернуться и бежать из этого дома со всех ног, Рейли двинулась к замеченному ею в конце комнаты темному следу, и отзывавшийся эхом негромкий стук каблуков был единственным звуком, нарушавшим зловещую тишину.

Лишь сильнейшее беспокойство за сестру заставляло Рейли продвигаться вперед.

Дойдя до разлитой по полу жидкости, Рейли, к своему ужасу, поняла, что это кровь и кровавый след тянется из гостиной по коридору в направлении кухни. Кто-то, истекая кровью, полз по полу, подумала она, и от этой мысли ей стало еще страшнее.

Она постояла у ведшей в коридор арки, не желая двигаться дальше, но понимая, что ей придется это сделать. Все чувства призывали ее побыстрее убраться отсюда и вызвать копов, но она знала, что это невозможно.

Пока по крайней мере она не узнает, что произошло с Джесс — ее младшей сестрой, за которой присматривала большую часть своей жизни. Теперь она уже не могла выйти из игры, хотя и очень этого хотела.

Идя с сильно бьющимся сердцем по кровавому следу, Рейли пересекла коридор, достигла кухни и на мгновение остановилась, инстинктивно понимая, что увиденное там навсегда изменит всю ее жизнь.

В кухне в луже собственной крови ничком лежал мужчина. Судя по всему, его несколько раз пырнули ножом, и он, оставляя за собой кровавый след, по какой-то причине пополз на кухню, где, похоже, и испустил дух…

Рейли изо всех сил прижала руки ко рту, чтобы подавить рвущийся наружу вопль ужаса и одновременно сдержать сильнейший позыв к рвоте.

Частично справившись с собой, она подняла глаза и увидела у противоположной стены мать, которую узнала мгновенно, несмотря на миновавшие со дня ее исчезновения долгие годы. У нее были такие же нежные черты, которые столько раз являлись Рейли во сне, и такие же окаймлявшие лицо светлые волосы.

В снах она всегда ласково улыбалась Рейли, но на этот раз улыбка на ее губах отсутствовала. Более того, черты лица были искажены от боли и ужаса, а из живота торчала рукоять большого кухонного ножа. Она истекала кровью и уже находилась по пути в мир иной, хотя продолжала инстинктивно зажимать рану на животе испачканными в крови руками.

— Боже мой… — только и смогла выговорить Рейли, после чего снова запечатала себе рот ладонями, чувствуя, как душа рвется на части от горечи утраты и ужаса происходящего.

— Я знала, что ты придешь.

Услышав голос сестры, Рейли едва не подпрыгнула и лишь после этого сфокусировала взгляд на находившейся на заднем плане Джесс. Прислонившись спиной к стене, та сидела на полу, держа голову матери на коленях, и ласково гладила ее по волосам. Потом, очень медленно Джесс подняла глаза на стоявшую в арке дверного проема Рейли.

— Господи, Джесс! Что здесь произошло? — хрипло пробормотала та. Слова давались с трудом, так как при попытке что-либо произнести у нее всякий раз перехватывало горло.

Джесс некоторое время не сводила с Рейли глаз, а потом снова опустила голову и всмотрелась в лицо матери.

— Ну вот, Кэсси затихла, — наконец уронила она. — А полчаса назад так печалилась, так сетовала на то, что ушла из семьи, так презирала себя за это… — Она продолжала гладить мать по волосам, оставляя кровавые полосы у нее на лбу. И эти исполненные странного покоя размеренные движения поразили и напугали Рейли больше, чем все остальное.