Белые русские – красная угроза? История русской эмиграции в Австралии - Шейла Фицпатрик

что центр мирового коммунизма – Россия – для русских был еще и родной страной и потому таил для них особую притягательность, никак не связанную с коммунизмом. Просоветские русские иммигранты оказывались в меньшинстве как бы в квадрате: и внутри русской общины, и внутри Австралии, причем в условиях набиравшей силу холодной войны это меньшинство двойной степени выглядело потенциально опасным. Они оказывались в особенно уязвимом положении, потому что навлекали на себя не только подозрения австралийцев в лояльности приютившей их стране, но и критику, с которой на них часто обрушивались соперники из белого лагеря: если в Советском Союзе все так прекрасно, почему же они, его сторонники, там не живут?

Русский общественный клуб

Русские иммигранты, придерживавшиеся левых взглядов или симпатизировавшие Советскому Союзу, собирались в Русском общественном клубе в Сиднее, по адресу Джордж-стрит, 727. Сидней был уникален тем, что там в непосредственной близости друг от друга находились «красный» и «белый» клубы. «Пожалуй, символично, – писал один из завсегдатаев (белого) Русского клуба на Джордж-стрит, 800, – что антикоммунисты из своего клуба на третьем этаже могут глядеть свысока на красных, чей клуб находится под землей, в тускло освещенном подвале»[721].

Пусть этот клуб и правда размещался в подвальном этаже, зато там был просторный зал на 200 человек, где устраивались танцевальные вечера и проводились кинопоказы, а еще была комната для карточной игры и библиотека. Клуб возник еще в начале 1930-х годов, предположительно, отпочковавшись от Общества друзей Советского Союза, – в ту пору он занимал угол в здании штаб-квартиры лейбористской партии на Оксфорд-стрит в центре Сиднея. Позже клуб перебрался в помещение получше, подходившее и для танцев, и для проведения собраний, но в 1939 году, когда между СССР и нацистской Германией был заключен пакт о ненападении, австралиец, владевший помещением, выгнал клуб вместе с его завсегдатаями. После этого им некоторое время приходилось собираться или в частных домах, или в кафе, которое держала председательница клуба П. И. Горская.

В 1941 году, когда Германия напала на Советский Союз, политическая ситуация снова изменилась, и члены «красного» клуба снова оказались при деле: вместе с левой активисткой Джесси Стрит они отправляли в СССР дубленые овечьи шкуры и медикаменты, чтобы поддержать Красную армию. Именно тогда, в 1943 году, клуб и был официально зарегистрирован как таковой, и секретарем его стала Мария Нестор. Сообщали, что на нужды клуба пожертвовал 500 фунтов Иван Репин, владелец кофейни. Клуб расположился по новому адресу на Джордж-стрит, 727 в подвальном этаже левого Итало-австралийского клуба, связи которого с Коммунистической партией Италии тоже представляли интерес для ASIO[722].

Как и у Русского дома, находившегося через дорогу, у Русского общественного клуба не было лицензии на торговлю спиртным, хотя, как рассказывали, совместная выпивка была в нем одним из главных способов скоротать время. Можно предположить, что члены обоих клубов покупали алкоголь в одном ирландском пабе, находившемся неподалеку на той же улице. В обоих клубах по субботам устраивались танцевальные вечера, причем в Русском общественном клубе танцплощадка была просторнее, чем в заведении-сопернике[723]. Там выступало трио балалаечников, а тенор Сеня Чостяков (член Русского общественного клуба, иммигрировавший еще до войны) исполнял песни о Красной армии[724]. Регулярно демонстрировались советские фильмы – кинопоказы привлекали особенно много русскоязычных. У Русского общественного клуба было большое преимущество: он получал советские фильмы непосредственно из посольства СССР, и посмотреть кино туда приходили даже антисоветски настроенные русские. Посмотрев советский фильм «Падение Берлина» в Нью-Йорке, антикоммунист Ростислав Полчанинов писал своим друзьям Николаюкам в Мельбурн, как бы немного оправдываясь: «Мы не ходим на глупые американские фильмы. Мы ходили на советские фильмы, чтобы увидеть, пусть в щелочном растворе, наши родные города, услышать с экрана русскую речь и русские песни»[725].

Руководство Русского дома раздражало, что его завсегдатаи иногда ходят на кинопоказы в Русский общественный клуб, вопреки правилу, гласившему, что «как только кого-то из наших [белых русских] увидят входящим в тот клуб или выходящим из него, его навсегда исключат из нашего общества»[726]. Агент ASIO, присутствовавший на показе одного советского фильма, на который пришло около 250 человек, отметил, что, несмотря на неприязнь, существовавшую между Русским общественным клубом и Белым русским клубом на той же улице, на кинопоказ все же пришли некоторые из завсегдатаев последнего, хотя, возможно, они, как и сам агент, явились туда для сбора разведданных: «Там был один видный представитель русской церкви, и потом, когда я разговаривал с ним, он сказал, что пришел туда впервые, для того чтобы понаблюдать за публикой и посмотреть, не ходит ли на эти мероприятия кто-то из его паствы»[727].

С 1946 года председательницей Русского общественного клуба была Августа Клодницкая, приехавшая в Сидней из Европы сравнительно недавно, только в 1937 году. Августа и ее муж Георгий, инженер, пользовались авторитетом в обществе, ей нравилась публичность. Поскольку Георгий в прошлом был связан с Временным правительством, община белых, скорее всего, оказала супругам прохладный прием. Близких по духу людей они наверняка встретили в лице маргиналов вроде Александра Джеймса (Жемчужного) и его жены, которые смотрелись среди русских иммигрантов в Австралии белыми воронами, так как превыше всего ставили «служение народу» – этот идеал дореволюционной русской интеллигенции[728][729]. Неясно, насколько радикальными были политические убеждения Клодницких до войны, или же их откровенно просоветские взгляды в 1940-х годах просто отражали то патриотическое воодушевление, вызванное мужеством советских солдат на войне, которое ощущали тогда многие китайские русские. На общем собрании Русского общественного клуба в июле 1951 года Августа Клодницкая говорила о разногласиях в руководстве по поводу того, насколько твердо клубу следует выказывать солидарность с Советским Союзом. Правительство Мензиса, похоже, вознамерилось объявить вне закона Коммунистическую партию Австралии (хотя в действительности проведенный в сентябре 1951 года референдум по этому вопросу заставил правительство отказаться от этой идеи), и были опасения, что если это произойдет, то и Русский общественный клуб окажется под угрозой закрытия. Секретарь клуба Мария Нестор выступала за то, чтобы вернуться на прежние позиции, когда просоветские настроения не декларировались столь открыто. Такого же мнения придерживался Сеня Чостяков (хотя он и любил исполнять песни красноармейцев). Но Клодницкая получила поддержку зала – в числе прочих от постоянной посетительницы клуба и члена Компартии Австралии Беллы Вайнер. В итоге фракция Клодницкой одержала верх в этом споре, и Августа Клодницкая продолжала возглавлять левый, просоветский комитет до тех пор, пока не сложила председательские полномочия в 1952 году[730].

В первые послевоенные годы клуб