Медицина Древней Руси (сборник) - Николай А. Богоявленский

вводили во влагалище цевкой из глиняной, тростниковой трубочки. Нитями из сухожилий или кишечных стенок оленя повивальные бабки перевязывали пуповину, почитая это здоровым как для матери, так и ребенка. Из оленьей шерсти изготовляли спасательные непромокаемые одежды для рыбаков и зверобоев на море. Волос оленя применялся иногда и при «сшиве ран» вместо суровых конопляных ниток.

К семейству оленей относится кабарга. Особые целебные силы приписывались жидкости предбрюшинной сумочки самца этого дикого животного («посик» или, чаще, «струя кабарожья», «струя кабаргины», а по памятникам древнейшей русской письменности – «мьскусь» – мускус). В XVI–XVII вв. струю привозили на рынки Севера из Сибири и продавали по 3–4 рубля за фунт, что считалось очень высокой ценой. В большом количестве струя направлялась за границу. Применяли ее на Руси при сердечных заболеваниях и многих нервных страданиях. О силе ее лекарственных свойств говорит народное название – «золотое зелие».

Очень высоко оценивались лечебные свойства, которыми, якобы, обладали органы козы. Ее печень употреблялась при болезни глаз. При оспе полезным почиталось надевание на больного теплой кожи только что убитой козы. Кровь козла, предпочтительно холощеного, давали пить при болезнях поясницы (люмбаго), камнях мочевого пузыря. Брать кровь у животного рекомендовалось в период цветения липы.

Кровь баранов применяли от «отока» (водянки) – пить большими ложками. Половые железы этого животного давались для усиления половой деятельности, от бесплодия «женок» (есть в сыром виде мужу). Овечий квас (жидкость из чанов, в которых дубились кожи) считался лучшим средством от «стенниц» (клопов). Овечья «волна прана» (шерсть мытая) заменяла на Севере вату при согревающих компрессах, накладывалась как «настилка» поверх хирургических повязок из холста.

Язык кабана, свиньи давали в пищу для скорого заживления ран, а кровь из свежей печени этих животных пускали «порану в очи, кому очи подпревают».

По таким же показаниям при глазных болезнях применялись некоторые органы коровы, вола. Так, в частности, при болезнях глаз в них закапывали мед, птичий жир, растворенные в вытяжке из воловьего глаза. Широкое лечебное применение имело молоко пресное, кислое, сметана, молочная сыворотка. Воловья желчь, смешанная с солью, втиралась при «лихих нохтях», и ногти тогда «сгоняло без болести».

Считалось, что органы белого медведя «ошкуя» (от зырянского «ош») не имели лекарственных свойств, если не считать случаев употребления его мяса зверовщиками для предупреждения цинги. Некоторые части его тела признавались даже за ядовитые, например, печень. Было замечено, что от нее отказываются даже собаки, что, видимо, объясняется чрезвычайно избыточностью в ней витамина, действующего токсически. Но зато бурый медведь очень часто упоминается в народной медицине северян. Это один из самых популярных зверей северной мифологии. Зубы его носили как талисман, употреблялись у ремесленников как лощило (при разглаживании листов металла), ими пользовались для писания на бересте вместо когтя, костяной палочки. Сало медвежье употреблялось для смазывания мельничных поставов, тележных колес. Еще при Иване IV медвежье сало в большом количестве было завезено с Севера на Москву для смазки колес пушечных лафетов в Казанских походах, Ливонской войне. Но, конечно, основную роль медвежий жир играл во врачевании. Им пользовались как наружным средством и в чистом виде, и в смеси для заливания ран, смазывания язв от ожога, при обморожении. «Мастью живущею», сваренной из сосновой и еловой смолы на медвежьем сале, по преданию, пользовались казаки Ермака Тимофеевича. Медвежье сало вместе с оленьим, барсуковым и песцовки (лемминга) почиталось «доброй на старые раны и на гнильци» (раны и язвы с обильным гнойным отделением). По каплям горячее медвежье сало впускали «во ухо, коли заложет», в нос – при насморке, пить его давали при худосочии, болезнях желудка, запорах; оно считалось добрым от «окорма» (при отравлении), для уменьшения опьянения. Вместе с лебединым жиром медвежье сало назначали при болезнях легких, в особенности, если «вдушь есть в персех».

Сухое легкое лисы, истертое в порошок, давали при кровохаркании. Способ, видимо, издревле занесен на Север с Дальнего Востока: он встречается и в тибетской медицине. Западно- и южнорусские лечебники о нем умалчивают.

Печень выдры назначали при задержке мочи.

Язык соболя употреблялся для заживления ран (вытяжка из сырого языка).

Кровью и слезной жидкостью куницы, добытой при раздражении ее глаза «скепою» (щепкой), смазывали гноящиеся глаза у людей. Подобные рецепты можно нередко встретить в рукописях из Белозерска. Эмпирически лечебный эффект, видимо, объяснялся наличием лизоцима – антибиотика, найденного теперь в слезной жидкости и быстро растворяющего сапрофитные бактерии. От северян этот способ перешел в смежные географические области. Схожие рецепты можно найти в старинных лечебниках Белоруссии XVI–XVII вв.: «Хто зря не видит, кунице живой взяти, против сердца ей кровь пустити и мазати горячей кровью очи».

Продукт половых желез бобра – «бобровая струя» (Castoreum) – являлся с древних времен монопольным лекарственным товаром русского Севера. В XVI–XVII вв. и ранее она вывозилась сотнями пудов на Запад. Используя резкий запах бобровой струи, древние рыболовы привязывали кусочки ее к орудиям лоза для приманки рыбы, скуривали хлева при «сибирке» овец, лошадей. Бобровый пух был заменителем ваты: «Пух бобровый мазати маслом и привязати на нить, класти во ухо, приидет сверщок, помалу тянути»[441]. Но больше всего струя применялась при лечении внутренних болезней и считалась почти панацеей: «Кастор есть зверь, его же детородныя яйца ко многим болезням потребны»[442]. Такое же мнение в кругу врачей существовало о бобровой струе на Западе: она Mater medicamentorum (мать лекарств). На Севере струя применялась в смеси с пресным медом, маслами и жирами, вином, в настойках, с различными растениями, пили ее в теплом виде. Судя по народным лечебникам, применение струи на Руси как только афродизиака следует признать преувеличенным. Она чаще служила средством общетонизирующим, употреблялась также при головной боли, параличах, истеро-неврастенических, психических заболеваниях, служила антидотом при отравлении ртутью (питье отвара струи с водкой). Отравления самой струей умели отличать по специфическому запаху рвотных масс. В качестве противоядия применялись клюква, кислая капуста, соленые огурцы, у богатых – лимон.

Печень зайца, белки, сурка применяли при многих заболеваниях, но по преимуществу в хирургии и глазных болезнях: накладывали ее на переломленные кости, желчью зайца смазывали бельмо в надежде на рассасывание рубца.

У поморов встречаются рецепты для лечения «ряботин» (оспенных везикул) прикладыванием к ним свежего мяса пеструшки (лемминга). Свежей тушкой этого зверька вместе с волчьими костями подкуривали больных «усовями» (плеврит), при воспалении легких, неплодных «женок».

Ворвань, или «сало ворванное», – жир рыб и морских млекопитающих – получали вытопкой из белухи, нерпы, моржа, китов, морской свиньи и многих рыб, в особенности трески. Ворвань исстари была предметом вывоза за границу. Внутри страны она употреблялась