Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге

Как уже упоминалось, в дневниках Николаева, его письмах и других записях нет ничего, позволяющего предположить, что мотивом убийства была ревность. Драуле, знала о дневнике. На допросах она говорила, что он предназначался в основном для детей. Но потом постепенно он все больше и больше стал отражать подавленное настроение Николаева и его беспокойство, как дальше содержать семью. Драуле помогала ему вести дневник до августа; с августа она была в отпуске и не помнила, видела ли дневник после отпуска[781].

Если у Николаева были какие-то подозрения относительно отношений своей жены с Кировым, то он, наверное, хотел скрыть от нее свою ревность и подозрения. Но мы знаем о существовании других записей и писем, которые он не показывал жене. Однако и в них нет никаких упоминаний о ревности. Возможно, что какие-то записи из дневника, где говорится о ревности, были изъяты органами. Но мы уже говорили, наверное, странно, что о подобных фрагментах дневника ничего не знал Люшков.

Молотов, который, как мы знаем, присутствовал при допросе Сталиным Николаева, упоминал в своей беседе с Чуевым, что, по его мнению, «женщины там ни при чем». Тем не менее это может быть просто отражением циркулировавших в то время слухов. История, которая в наибольшей степени могла бы подтвердить версию ревности, как мотива убийства, была опубликована Павлом Судоплатовым в 1994 г. Как уже упоминалось в гл. 6, после убийства НКВД проверил все любовные связи Кирова с балеринами Большого театра в Москве и Мариинского театра в Ленинграде. Предполагается, что у Кирова вообще было много любовниц в обеих столицах. Одной из них, как полагают, и была Мильда Драуле.

По данным Судоплатова, его источниками информации были своя жена и генерала Л. Ф. Райхмана, который в то время занимал должность начальника отдела контрразведки в Ленинграде. Судоплатов утверждает, что руководители НКВД (особенно те из них, кто был знаком с частной жизнью Кирова) хорошо знали, что мотивом убийства была ревность обманутого мужа. Однако никто не осмеливался говорить об этом, т. к. Сталин приказал разрабатывать версию зиновьевского заговора, а противоречить Сталину было опасно. Помимо желания нанести удар по оппозиции, у Сталина якобы были все причины скрывать истории об амурных похождениях Кирова.

Вот что пишет об этом Судоплатов: «Коммунистическая партия, требовавшая от своих членов безупречного поведения в личной жизни, не могла объявить во всеуслышание, что один из ее столпов, руководитель ленинградской партийной организации, в действительности запутался в связях с замужними женщинами»[782]. По данным Судоплатова, именно по этой причине историки партии никогда не приводили никаких деталей интимной жизни Кирова. Общее мнение было таково, что роман Кирова и Мильды Драуле имел такие фатальные последствия именно из-за ревности Николаева. При этом обнародование деталей частной жизни Кирова могло нарушить священное партийное правило — никогда не поднимать завесу, скрывающую частную жизнь членов Политбюро.

Рассказ Судоплатова содержит в себе ряд деталей, не упоминаемых другими источниками. После того как Николаев был исключен из партии, Драуле якобы обратилась за помощью к Кирову, и тот обеспечил его восстановление в рядах ВКП(б). Предположительно, Драуле в момент убийства Кирова была на грани развода с Николаевым. Но версия Судоплатова содержит в себе пару неточностей. Он утверждает, что Мильда Драуле работала официанткой в секретариате Кирова. Возможно, она действительно начинала в этом качестве: по данным Кирилиной, в Смольном она сначала работала уборщицей («femme de menage»)[783]. Однако позже, как мы видим, она была переведена на административную должность. Следует сказать, что она перестала работать в Смольном в 1933 г. Более того, Судоплатов утверждал, что Николаев не только был восстановлен в партии, но и ему дали работу в партийной организации. На самом деле Николаев оставался безработным даже после его восстановления в партии.

Леонид Райхман, второй предполагаемый источник данных Судоплатова о любовной связи Кирова с Мильдой Драуле, является, возможно, тем самым человеком, который под именем Р. О. Попов дал Кирилиной интервью и который утверждал, что это он допрашивал Драуле утром 2 декабря[784]. Кирилина, однако, ничего не упоминает о Райхмане и разговоре с ним на эту тему. Что касается жены Судоплатова, то никем не проверялось, позволяла ли ей ее должность в НКВД получать об этом деле информацию из первых рук.

Мемуары Судоплатова подвергались сильной критике за то, как в них описывались способы, с помощью которых Советский Союз добывал секретную информацию об американской программе разработки атомного оружия во время и после Второй мировой войны[785].

Поэтому есть определенные причины оспаривать достоверность данных Судоплатова. Но довольно трудно установить, зачем Судоплатову приукрашивать историю амурных похождений Кирова. Несмотря на возможные ошибки и искажения в некоторых местах мемуаров Судоплатова и неточности в описании убийства Кирова, в части описания взаимоотношений Кирова и Драуле его рассказ заслуживает определенной степени доверия.

Комиссия, созданная в декабре 2004 г. для изучения некоторых аспектов убийства Кирова, установила, что «первый этап экспертных исследований подтверждает предположения об интимной связи убитого и супруги убийцы»[786]. Но никаких доказательств этого заявления не приводится. Новой информацией, которая появилась в этом деле, являются результаты экспертизы нижнего белья, которое было на Кирове в день убийства. Там сказано, что обнаружены «значительных размеров пятна высохшей спермы»[787]. Разумеется, это можно объяснить самыми разными причинами, которые совсем не обязательно будут связаны с именем Мильды Драуле.

* * *

Можно констатировать, в то время были широко распространены слухи, что мотивом убийства была ревность. Эта версия и сегодня жива. Ее придерживаются даже серьезные историки, хорошо знакомые с источниками[788]. Но следует заметить, что источники по этой версии недостаточно убедительны. Для подтверждения истории, рассказанной Судоплатовым необходимы материалы из архивов КГБ. Если такие материалы существуют, то их еще предстоит обнародовать. Таким образом, вопрос о мотивах, которыми руководствовался Николаев, остается открытым. Что касается политических мотивов убийства, то выявить их также достаточно трудно. Николаев не принадлежал к зиновьевской оппозиции. Документальные материалы, которыми мы располагаем, — записи в дневнике Николаева, его письма в адрес различных партийных органов и должностных лиц, его показания, данные по время первоначальных допросов и заявления других людей — свидетельствуют о том, что им руководило чувство горькой обиды за увольнение из Института истории партии и несправедливое отношение к нему. Хотя теорию ревности нельзя полностью сбрасывать со счетов, однако сведений из источников, которые бы ее подтверждали, совсем мало.