Авианосцы - Владимир Контровский

Линкор получил прямое попадание 1000-фунтовой бронебойной бомбы в палубу бака справа от дымовой трубы – бомба взорвалась на верхней палубе в батарее 152-мм орудий. Палуба бака была повреждена на площади в добрых сорок метров, а верхняя – на площади до пятидесяти метров. В верхней палубе образовалась пробоина в два с половиной на два метра, за взрывом последовал пожар. Два 152-мм орудия были серьезно повреждены, а спаренная 102-мм пушка взрывом выброшена за борт. Пожар удалось ликвидировать, но дым и газы заполнили котельное отделение номер три, которое пришлось покинуть. Погибло тридцать восемь моряков, тридцать два человека были ранены. К счастью, палубная броня «Красина» над погребами ещё в бытность им «Резолюшном» была усилена до 127 мм, и только поэтому это попадание не привело к катастрофе.

Тем не менее, положение «Леонида Красина» вскоре стало безнадёжным. В кормовую надстройку линкора врезался сбитый самолёт, залив всё вокруг горящим бензином, а затем в течение нескольких минут корабль получил три или четыре бомбовых попадания и начал тонуть – медленно, но верно. Повреждения получили крейсера «Емельян Пугачёв» и «Степан Разин», работавшие по берегу Аляскинского полуострова, и очень не повезло «Рюрику». Авианосец удачно отбил все атаки американской палубной авиации, но подкравшийся под шумок одинокий «мародёр» влепил в него тысячефунтовую бомбу с горизонтального полёта. На корабле вспыхнул пожар, разгоравшийся всё сильнее, и «Рюрик» в сопровождении лёгкого крейсера «Адмирал Эссен» направился к Датч-Харбору, выходя из сферы боя.

«Умыли они нас, – мрачно размышлял адмирал Кузнецов, глядя с палубы катера на полузатонувший «Красин» и морщась от боли в раненой голове. – Ничего, ещё не вечер».

* * *

Вице-адмирал Кинкейд, вступив в бой с русским флотом вторжения, вынужден был решать уравнение с несколькими неизвестными (как, впрочем, почти всегда бывает в любом бою). Решение атаковать русские корабли у Кадьяка (линкор, авианосец, четыре крейсера, до десятка эсминцев) максимально возможным числом самолётов было правильным: защитники острова держались из последних сил, а на Аляскинском полуострове русские войска быстро продвигались вперёд, захватив Диллингхэм и обозначив угрозу Анкориджу. Однако адмирал не мог не считаться и с мощным русским соединением, крейсировавшим в районе Датч-Харбора – воздушная разведка обнаружила там сильнейшие боевые единицы противника: большой авианосец, опознанный как «Гангут», линейные корабли «Победа» и «Кронштадт», четыре крейсера типа «воевода»[94] и около двадцати эскадренных миноносцев. Такую угрозу нельзя было не принимать во внимание, и Кинкейд нацелил на это соединение авиагруппу с «Энтерпрайза» – восемнадцать «авенджеров» и восемнадцать «хеллдайверов», прикрытых тридцатью истребителями «хеллкэт». Американские эскортные авианосцы, сопровождаемые «Аляской», тяжёлым крейсером «Индианаполис» и лёгким крейсером «Бойз», находились в двухстах пятидесяти милях к востоку от Кадьяка, выпуская и принимая самолёты, а группа «Энтерпрайза» – авианосец, два линкора и тяжёлый крейсер с эсминцами – держалась в тридцати милях к юго-западу, прикрывая «каноэ» от возможной атаки русских палубных самолётов. Покамест такой атаки не последовало (ударные самолёты «Рюрика» штурмовали аэродромы на Аляске), хотя несколько раз соединение атаковали самолёты берегового базирования – торпедоносцы «орлан» и пикировщики «феникс».[95] Эти налёты оказались безрезультатными: на палубах «каноэ» и в воздухе над ними хватало истребителей.[96]

Кинкейду удалось отвлечь внимание русского авианосца – обнаружив «Энтерпрайз», «Гангут» атаковал его своими самолётами. Русский налет закончился тем, что «Энтерпрайз» получил два бомбовых попадания, разворотивших полётную палубу и вызвавших сильный пожар, оба американских линкора были повреждены близкими разрывами бомб, а в борт «Миннеаполиса» врезался горящий русский бомбардировщик – двухмоторные многоцелевые «единороги»[97] и новые палубные истребители «беркут», сильно потрепавшие авиагруппу «Энтерпрайза», оказались опасными противниками.

Американцы не знали, насколько серьёзные повреждения получили корабли адмирала Ливитина в ходе атаки на его соединение. Было зафиксировано торпедное попадание в корму линкора «Победа», «Гангут» загорелся, а «Кронштадт» полностью скрылся в дыму разрывов. По донесению самолёта-разведчика, русская эскадра изменила курс и направилась к острову Унимак, словно собираясь уйти в Берингово море через Унимакский пролив. Основываясь на этих данных, Кинкейд пришёл к выводу, что оба русских линкора сильно повреждены, и уже зная о потоплении «Красина», сбросил со счётов все три сильнейших русских корабля. В бою над кораблями Кинкейда было сбито около тридцати русских палубных самолётов, а пожар на борту «Гангута» скорее всего сделал русский авианосец небоеспособным. Исходя из этого, Кинкейд счёл, что дальнейшее противодействие операции «Зимняя жара» смогут оказать только русские крейсера, с которыми без особого труда справится «Аляска». «Энтерпрайз» вышел из строя, его авиагруппа потеряла больше половины своего состава, но в строю оставались все «каноэ» с их четырьмя сотнями самолётов. Чаша весов клонилась в сторону американцев, и Кинкейд отдал приказ всем эскортным авианосцам следовать к полуострову Кенай, чтобы на следующий день оказать более эффективную поддержку войскам на берегу. В порту Джюно началась погрузка на транспорты бригады морской пехоты и частей армейской дивизии – американцы спешили развить наметившийся успех.

…Тем временем вице-адмирал Ливитин, оценив обстановку, перенёс флаг на крейсер «Кронштадт» (в отличие от «Победы», получившей авиаторпеду в корму, крейсер остался практически неповреждённым) и к вечеру взял курс на Кадьяк, сопровождаемый четырьмя «воеводами» и двенадцатью эсминцами; четыре крейсера и четыре эсминца соединения адмирала Кузнецова получили приказ присоединиться к эскадре. Командующий флотом шёл ва-банк: синоптики обещали ухудшение погоды, и Ливитин надеялся навязать противнику артиллерийский бой и переломить ход сражения за Аляску.

* * *

…Синоптики не ошибись: в ночь с 22-го на 23-е июня в Аляскинский залив ворвался свирепый шторм, хлёсткий, как пощёчина. Взрыхлив воду между Кадьяком и архипелагом Александра, он стиснул в своих воющих объятьях десятки боевых кораблей, резавших волны согласно полученным приказам, и прижал к взлётным полосам аэродромов и к полётным палубам авианосцев сотни самолётов, томившихся неутолённой жаждой бой.