Заговор во Флоренции - Франциска Вульф

– Это дневник не Козимо, – вырвалось из ее груди, и донна Лючия схватилась за столбик кровати. – Это…

– Да. Это мой дневник, – сказал Джакомо, с улыбкой протянув к ней руку. – Спасибо, что нашли его. Я долго искал свой дневник, похищенный Джованной.

– Значит, Козимо не виновен? Это вы убили Джованну?

– Вы заблуждаетесь. Ее убил Козимо. Она никогда бы не была с ним счастлива. Этот дьявол разбил бы ее сердце, отправил в ад ее чистую невинную душу. Я не мог допустить этого. Неужели это вам непонятно?

Анна с ужасом и отвращением посмотрела на Джакомо. Да, она не случайно видела во сне его имя на надгробной плите Торкемады. И, несмотря на это, поддалась его чарам, его показной доброте. Она доверилась ему всем сердцем. Значит, донна Лючия говорила о нем, назвав его корифеем притворства? Она оказалась права. Джакомо был гениальным актером!

– А Джулиано? Ваши родные? Что стало с ними? Вы их тоже пытались «спасти»?

– Их нет, – ответил Джакомо, тряхнув головой. На его лице изобразилось сочувствие, жалость к умершим. – Их нельзя было спасти, как невозможно было помочь той маленькой потаскушке в доме Джулиано, которая за пригоршню сладостей готова была предать своего хозяина. Души этих людей были отравлены еще при их жизни. Они были слабыми, жалкими людишками, стоявшими на пути Господа. Их надо было убрать с дороги. Это относится и к вам. Поверьте, это решение далось мне особенно трудно, поскольку вы носите под сердцем дитя. Но я не мог допустить, чтобы вы помешали Джулиано пойти к заутрене, нарушив мой план. Того болвана, настигшего вас в темном закоулке той ночью, звали Монтесекко. Он плохо выполнил свою работу. Вместо того чтобы вонзить нож в сердце, он только задел ваше легкое. Сначала я был вне себя от ярости, но потом понял: на все Господня воля. Слабый, бесплодный род Пацци был обречен на вымирание. Ребенок же, которого вы ждете, уже существует. Он будет мне верным спутником жизни. Зачатый в грехе, но чистый и невинный, какой была и Джованна, пока ее не обесчестил Козимо, этот ребенок поможет мне очистить мир от скверны.

– Вы безумец, Джакомо! – вскрикнула Анна. Отскочив назад, она ощутила за спиной леденящий холод стены.

Джакомо тряхнул головой и бросил на нее укоризненный взгляд.

– Где ваша вера в Бога, синьорина Анна? Не бойтесь ничего. Скоро вы разрешитесь от бремени и…

– Не так уж скоро, Джакомо! – резко оборвала его Анна. Голос ее срывался на крик. Она была вне себя от бешенства. Как она могла верить этому чудовищу, своему заклятому врагу, поверять ему все тайны, надеяться на его помощь?! Он ее просто использовал. – До родов еще несколько недель. Не вздумайте удерживать меня. Мое отсутствие будет сразу замечено, вам придется иметь дело с Лоренцо Медичи.

Джакомо улыбнулся своей привычной «доброй» улыбкой. Почему только сейчас она видит дьявольский блеск этих холодных глаз? Не потому ли, что он скрывал его где-то глубоко в зрачках? Он безумец. В этом нет никаких сомнений.

– Вы ошибаетесь, синьорина Анна, – мягко сказал он, медленно приближаясь к ней. Пути отступления не было. Джакомо был уверен, что овладел добычей. – Осталось совсем недолго, синьорина Анна. Сейчас начнутся схватки, а потом… – В этот момент она дико вскрикнула, внезапно ощутив резкую боль, какой никогда не испытывала. Ее тело точно сжало кольцо из раскаленного железа. Анна скорчилась и обхватила руками колени. – Вот видите, синьорина? Я был прав. Это первая схватка. Но вы не волнуйтесь, с ребенком ничего не случится.

Боль вдруг утихла, и Анна поднялась на ноги. Было чувство, будто ее только что отпустили с дыбы. Хотелось забраться в постель и спать, спать… Но она не могла допустить, чтобы роды начались прямо сейчас и ребенок попал в руки безумца. Она медленно поплелась к выходу – мимо Джакомо, который, загадочно улыбнувшись, освободил ей дорогу. Сделав несколько шагов, она поняла, почему он отпустил ее.

Начался новый приступ, еще более сильный, чем в первый раз. Анна скорчилась, содрогаясь от боли. Она поняла, что Джакомо приложил все свои колдовские усилия, чтобы схватки начались прямо сейчас. Должно быть, он подмешал что-то в вино. Яд? Не тот ли самый яд, каким он отравил Джованну? Анна метнула быстрый взгляд в сторону выхода. Дверь была совсем близко, в нескольких метрах от нее. Если ей удастся доплестись до нее, потом спуститься вниз и выбежать через входную дверь… Но там она окажется перед семью замками. Ей с ними не справиться. Она взаперти. Не для этого ли ее сюда заманила донна Лючия? Значит, старуха в сговоре с сыном? Тогда почему она трепещет от страха перед своим сыном? Почему так настойчиво предлагала ей прочитать дневник?

Обливаясь потом, еле дыша, Анна на четвереньках поползла к выходу. Одна из подруг рассказывала, что схватки могут длиться часами и даже сутками – особенно при первых родах. У Анны, казалось, все протекает иначе. Наверняка Джакомо, подсыпав яд, задумал, чтобы все произошло очень быстро. Наступила следующая схватка, и Анна, скрючившись, рухнула на пол: тело сжали мощные щипцы. Анне стало дурно. Начались роды. Но почему так преждевременно? Ведь всего… Следующая схватка не дала ей додумать до конца мысль. На живот навалилась тяжелая глыба, пытаясь выдавить из нее ребенка. Анна перевернулась на спину и подтянула ноги к плечам. Правильно ли она делает?

– Уже началось, – услышала она издали ласковый голос Джакомо. – Иди, матушка, помоги синьорине.

Анна почувствовала холодные костлявые пальцы, которые, казалось, бессмысленно щупали все ее тело. Старуха задрала ее платье. Анна вопила от боли, смешанной со страхом. Не страхом перед Джакомо. Она его не боялась. Больше всего Анна боялась самих родов. В деторождении она была неопытным новичком. А здесь – ни врача, ни медсестры, ни акушерки, ни простейших медикаментов, стерильных простыней. Здесь не было даже чистой воды. Здесь были только она, обезумевшая от страха восьмидесятилетняя старуха и ее сумасшедший сын, на совести которого было вероятно больше жизней, чем у Джека Потрошителя. Как у нее все пройдет? В голове мелькали обрывки мыслей: ягодичное предлежание плода, асфиксия, разрыв плаценты… Новая волна схваток заставила ее забыть все… Она могла только дышать.

– Идет! – голос Джакомо дрожал от радости. Что ответила донна Лючия, Анна не слышала. Накатилась новая волна схваток, и Анна дико закричала. А потом все пошло очень быстро. Не успела Анна подумать, что сейчас ее разорвет от боли, как все вдруг успокоилось и она услышала вначале слабый, а потом все больше усиливающийся крик. Это был крик ее ребенка.

– Мальчик! – раздался голос Джакомо.

Анна попыталась подняться, взглянуть на него – на своего сына. Она хотела взять в руки, погладить его. Но Джакомо уже завернул дитя в пеленки и, не обращая на нее ни малейшего внимания, исчез так же внезапно, как и появился. Как призрак.

– Стой! Отдай моего сына! Я хочу видеть моего мальчика! – с бешеным отчаянием кричала Анна. Но не успела она подняться, как снова начались схватки. Что это? Почему опять схватки? Неужели двойня? Плача от боли и отчаяния, она опустилась на пол, с ужасом услышав, как потайная дверь защелкнулась. Джакомо ушел! И унес с собой ее ребенка! Просто взял и ушел, как будто имел все права на него. И снова приступ. На этот раз боль была не такой резкой. Из нее что-то вышло. Анна услышала трескучий голос донны Лючии. Она что-то напевала. Это была странная песня с бессвязным текстом и фальшивой мелодией, все время прерываемой странным хихиканьем старухи. Потом она начала танцевать, кружась и поднимая кверху руки, словно танцевала под аккомпанемент своих напевов. Зрелище была настолько диким, что Анна решила: ей снится сон. А что, если она начинает медленно сходить с ума? Анна чувствовала себя совершенно изможденной. Волосы липли ко лбу. Хотелось спать. Но мысль о похищенном сыне, которого она даже не подержала в руках, заставляла ее забыть все остальное.