Мор - Павел Корнев

Перелетев через стойку, я шибанулся о стол, скатился с него на пол и не успел толком прийти в себя, как остроносая туфля врезалась под ребра и перевернула на бок. Миг спустя меня приподняли с некрашеных досок и поставили на ноги, но лишь затем, чтобы со всего маху толкнуть в стену.

Дзинь! Голова угодила в оконную раму, и за ворот посыпалось битое стекло. Колени подогнулись, перед глазами посерело, и устоять удалось, лишь навалившись грудью на подоконник.

Сзади – издевательски неторопливые шаги.

Сильная рука стиснула плечо, встряхнула, развернула… и я ударил ножом, метя под ребра.

Куда там!

Клинок мерзко лязгнул о прикрытую камзолом кольчужную рубашку, а следующий замах и вовсе закончился ничем. Франт голой ладонью перехватил полосу острозаточенной стали, легко вырвал нож и выкинул его прочь. Зло оскалился и, ухватив за грудки, отшвырнул меня к стене. Я врезался в кособокий стеллаж и рухнул на пол, а сверху обрушились заставленные пыльным хламом полки. Только начал высвобождаться, как вдруг содрогнулась входная дверь!

Содрогнулась так, что едва выдержал засов!

И франту сразу стало не до меня: схватив оставленную на стойке сумку, он перевернул ее, вытряхнул содержимое… и разочарованно взвыл, не найдя искомое.

Все – теперь точно убьет.

Но тут очередной удар сорвал дверь с петель, и через нее в таверну повалили крепкие парни в цивильном. И шпик сдался. В ярости он рассадил об пол кувшин с вином и буквально растворился в темноте. Словно его в таверне и не было вовсе.

У меня такой трюк не выгорел. Ни рукой пошевелить, ни ногой. Если только уползти.

Но уползти не дали. Мордовороты споро растащили сбитые полки, а потом кто-то ловко саданул по затылку дубинкой, и ослепительная вспышка света сменилась тьмой.

Да, мама, пора ложиться спать.

Знаю… знаю…

Очнулся в каталажке. Уж в этом сомневаться не приходилось: нештукатуреные стены без окон; усиленная железными полосами дверь с узкой прорезью смотровой щели; намертво сбитые нары; параша, от которой нестерпимо несло мочой и рвотой.

Но в целом еще легко отделался. Тюрьма – это не могила. А ведь взбешенный франт только чудом голову не оторвал.

Так что я лежал и думал. Лежал – поскольку двигаться не оставалось сил, думал…

А чем еще можно в такой ситуации заняться?

Вот я и размышлял о всяком.

Например, спрашивал себя, на кой ляд связался с дурной компанией и не пошел по стопам отца. Стал бы сапожником, глядишь, и не оказался в столь неприглядной ситуации. И никаких проблем, никаких забот. Сводишь себе концы с концами и горя не знаешь.

После стал прикидывать, не получится ли унести отсюда ноги. По всему выходило – никак. Пусть даже и жгут душу остатки скверны, выбить дверь или проломить стену они не помогут.

Ну и самое главное, никак не давал покоя вопрос, какая муха меня укусила, когда столь опрометчиво, без всякой подстраховки отправился на встречу с франтом. Откуда взялась эта самоуверенность? Самый ловкий и умный, ага. Вот и огреб по первое число. Еще и в тюрягу угодил.

Но тут лязгнул замок, и все тяжкие раздумья как рукой сняло. Дверь распахнулась, заглянувший в камеру мордоворот приказал:

– Выходи.

Я глянул на него и от вопросов решил воздержаться. Так и так ничего не скажет, только оплеуху отвесит. С кряхтением и показной неловкостью слез с нар, перекинул остатки скверны в правую кисть и заковылял на выход.

– Руки! – потребовал тюремщик, которого страховал державший наготове дубинку напарник.

Протянул – и запястья немедленно стянула грубая веревка. Глянул на сложный узел и поморщился: зубами такой не развязать. Плохо.

– Шагай.

Толчок в спину направил к видневшейся в конце коридора лестнице, и я захромал в указанном направлении. А кругом – двери, двери, двери. Одни лишь запертые двери.

На обычный околоток не похоже. Совершенно не похоже.

Готовясь к худшему, с кряхтением поднялся по крутым ступеням, и шагавший сзади конвоир приказал:

– Лицом к стене!

Послушно уткнулся лбом в холодную стену, и бугай заглянул в соседний кабинет.

– А где? – удивился он.

– Сейчас подойдет, – отозвался изнутри молодой голос.

– Заходи!

Меня грубо ухватили за плечо, заставили шагнуть через порог и усадили на привинченный к полу табурет. Там захлестнули стянувшую запястья веревку цепью и защелкнули замок. Убедились, что заключенный прикован к неподъемному столу, и отошли к двери.

– Можете идти, – отпустил конвоиров молоденький писарь.

– Подождем, – даже слушать ничего не стал громила.

Парень только пожал плечами и начал подтачивать гусиные перья. Перед ним лежала толстая стопка писчей бумаги, и у меня во рту появился мерзкий кислый привкус.

Приплыл. Это точно не городская стража.

Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых дум, я начал пялиться в забранное решеткой окно, выходившее во внутренний дворик, но уже через пару минут к нам присоединился моложавый господин в поношенном зеленом камзоле с пуговицами, из-под стершегося серебрения которых проглядывала медь. Но одежда одеждой, а взгляд у дознавателя оказался цепким и внимательным.

– Это что еще такое? – указал он на меня и раздраженно бухнул на стол толстенную кожаную папку.

– Приказали на допрос доставить, ваша милость! – вытянулись во фрунт конвоиры.

– С лицом у него что, спрашиваю! – нахмурился дознаватель.

– Не можем знать, ваша милость, таким привезли! – отрапортовал бугай посмелее.

– Медик смотрел?

– Так точно!

– Свободны!

Охранники выскочили в коридор и прикрыли за собой дверь; писарь макнул перо в чернильницу и выжидающе склонился над чистым листом бумаги, а дознаватель с интересом уставился на меня:

– Ну что, давайте знакомиться?

Знакомиться? Не проблема. Фальшивых имен у меня, как блох у бездомной дворняги, и пара-тройка из них способны выдержать самую тщательную проверку. Только вот не стоит торопиться. А то может так статься, сам петлю на шее затяну.

– А, собственно, где я нахожусь? – сварливо поинтересовался я.

– Вы находитесь в отделении ночной гвардии, – улыбнулся дознаватель.

– Это по поводу ограбления? – Прикинуться удивленным недотепой помешало припухшее лицо, но попытаться все же стоило. – А разве этим не городская стража занимается?

– Нет, это не по поводу ограбления. Нас интересует ваше имя и чем вы занимались сегодняшним утром.