Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер

Расшифровать первые две строчки не составляло труда.

В декабре компания «Спартак» поставила на завод «Браганзетта» три специальных высокопроизводительных станка для производства артиллерийских снарядов. Это объясняет «3 спец.». Дальнейшее очевидно. Судя по спецификациям, особенность этих станков состоит в том, что они адаптированы для выпуска снарядов гораздо меньшего калибра, чем стандартные S2. Речь шла о снарядах для двадцатипяти- и сорокамиллиметровых автоматических зенитных орудий типа Л/64 и Л/60 шведской фирмы «Бофорс». «1 станд. 10,5 см. К.З.О.» — это один стандартный станок для выпуска 10,5 мм снарядов для корабельных зенитных орудий. «1200 плюс» и «150 плюс» означает расчетную производительность станков.

Но дальше я не продвинулся. Что означает «Спец.», «6 м. пояс» и все остальное? Никакой связи между этими обозначениями и контрактами «Спартака» с «Браганзеттой» найти не удавалось. Я еще немного поломал голову, потом сунул листок в карман. Тут все ясно. Отношения Фернинга с Вагасом как-то связаны со «Спартаком». Поэтому у меня, как у действующего представителя фирмы «Спартак» в Милане, есть более серьезная причина для контактов с генералом, чем просто любопытство. Я обязан (меня немного испугало это слово) встретиться с ним завтра вечером. В любом случае вреда не будет, а балет мне может даже понравиться. И еще одно соображение: если я не встречусь с генералом, то не избавлюсь от сомнений и тревог. Лучше уж покончить с этим раз и навсегда.

Приняв решение, я немного успокоился. Выбросил посторонние мысли из головы и принялся за работу. Поездка в Геную отняла время, которого мне и так не хватало — помимо текущих дел, накопившихся в мое отсутствие, нужно было срочно перестраивать работу в офисе. Что касается Беллинетти, тут я принял твердое решение. Деятельность помощника в мое отсутствие подтвердила ранее сделанный вывод о его полной некомпетентности и неспособности организовать работу офиса. В технике он вообще не разбирался. Фернинг, решил я, должно быть, сошел с ума, когда принимал его на работу. Вечером перед уходом я сел за пишущую машинку Умберто и составил конфиденциальную записку Пелчеру. Заканчивалась она просьбой дать согласие на увольнение Беллинетти. Я прибавил, что собираюсь повысить Умберто и нанять квалифицированную машинистку, что позволит сэкономить и улучшит работу нашего отделения. Закончив, я отправился в ресторан на площади Обердан, поужинал, а потом решил пешком прогуляться до отеля и сразу лечь спать.

Ночь была холодной, но ясной, и, желая немного размяться, я выбрал окружной путь через городской парк.

От земли поднимался легкий туман, среди деревьев светились желтые электрические фонари. Обнимающиеся парочки сидели в тени на скамейках или неспешно прогуливались по вымощенным камнем дорожкам. Но ближе к центру парка, где у прудов влажный туман сгущался, почти никого не было. Я свернул на дорожку под деревьями, которая шла параллельно одной из главных аллей. И тут заметил человека у себя за спиной.

Я размышлял о том, что до сих пор у меня не было времени подумать о переезде из отеля «Париж», что каждый проведенный там день — пустая трата денег и при первом же удобном случае следует заняться поисками пансиона. И с паспортом нужно что-то делать. Интересно, подумал я, стоит ли просить Фитча или Пелчера, чтобы они побудили к действию министерство иностранных дел? И тут я споткнулся, наступив на свой шнурок.

Склонившись, чтобы завязать шнурок, я краем глаза заметил какое-то движение у ограды, ярдах в двадцати позади себя.

Если бы я не подошел к ограде, чтобы опереться на нее, то ничего не заметил бы. Под деревьями было очень темно. Но ограда находилась на одной линии с фонарем у входа, ярдах в ста впереди, и со своего места я увидел нечеткий силуэт человека, голову и плечи.

Поначалу я не обратил на него внимания и закончил со шнурком. Потом оглянулся. Человек не двигался. Я мысленно пожал плечами и продолжил путь. Через секунду-другую сзади послышался тихий щелчок. Я узнал этот звук, поскольку только что сам наступил на неплотно прилегающую решетку водостока. Как и тот, кто шел позади меня. Я вновь остановился. Сам не знаю почему. Возможно, в моем мозгу зародилось неосознанное подозрение, что меня преследует разбойник. Хотя мне показалось странным, что он остановился, когда я завязывал шнурок. Я подошел к ограде и сделал вид, что поправляю узел. Ничего, слышался только шум от машин на Корсо-Венеция. Тем не менее меня не покидало ощущение, что тот человек где-то рядом. Прибавив шагу, я кратчайшим путем вышел из парка.

На улице было светло, и теперь я его заметил — маленькую плотную фигуру в пальто и мягкой шляпе с высокой тульей. Он немного отстал и шел с небрежным видом, сунув руки в карманы и подняв воротник пальто. Никаких сомнений не оставалось. Меня преследовали. Совершенно очевидно, не с целью ограбления. Возможность для нападения уже упущена. Не исключено, что мой преследователь — сутенер, распознавший во мне иностранца и, следовательно, перспективного клиента, хотя это маловероятно. Сутенер вряд ли стал бы столько ждать. Давно бы уже подошел ко мне.

Я свернул с оживленной улицы и стал переулками пробираться к виа Алессандро Манцони. Потом снова оглянулся. Преследователь шел за мной — темная фигура, держащаяся в тени, у самых стен.

И тогда я решил действовать. Быстрым шагом дошел до тихого переулка. На углу притормозил, будто в нерешительности, потом свернул в переулок. Сделав несколько шагов, остановился и спрятался у темного входа в магазин. Через секунду послышались шаги приближающегося человека. Подождав, пока он поравняется с магазином, я шагнул на середину тротуара. Это оказался Беллинетти, и вид у него был такой, словно он готов отдать все на свете за возможность повернуться и убежать.

Затем Беллинетти предпринял неуклюжую попытку выпутаться из неприятного положения:

— Мне показалось, я вас узнал, синьор, но я не был уверен. Я гулял один. Подумал, что мы можем вместе выпить по глотку коньяка.

— С удовольствием. — Мы пошли к улице. — Вы часто гуляете в парке по вечерам, Беллинетти?

— Да, в хорошую погоду. Вы очень быстро ходите, синьор.

В его голосе проступили нотки презрения. Он явно пришел в себя.

— В таком случае, Беллинетти, я посоветовал бы вам не гоняться за мной. Кто знает, что может случиться с человеком вашего здоровья.

— Моего здоровья, синьор?

— Вы рискуете получить серьезную травму, — бесстрастно ответил я.

Он нахмурился.

— Я всегда очень осторожен, синьор.

— Рад это слышать. — Мы проходили мимо кафе. — Может, пропустим по стаканчику?

Десять минут спустя я уже возвращался в отель. Да, хорошо бы избавиться от Беллинетти. Некомпетентный помощник — это плохо. Некомпетентный помощник, который в дополнение к своим служебным обязанностям шпионит за тобой, — это уже нетерпимо.

В отеле меня ждали два письма.

Одно из моего лондонского банка с предложением воспользоваться услугами миланских отделений. Ценность его заключалось только в одном. Оно пришло из Англии и не вскрывалось над паром. Должно быть, неизвестный цензор принял к сведению постскриптум Клэр.