Статистике вопреки - Алиса Евстигнеева

И чуть ниже была перечислена парочка номеров (рабочий и личный), наверное, согласно чужой логике, мне предлагалось выбрать тон беседы.

В самом конце послания наличествовала подпись: “Вольнов Артур Николаевич”.

***

Картинка начинала складываться, фрагментарно, по кромочке, пока ещё смутно и неясно, но у меня уже появилось ощущение, что нужные ответы где-то рядом. Вся беда в том, что до сих пор было непонятно, куда именно следует смотреть.

Желания звонить Вольнову у меня не было, уж больно непрост был Артур Николаевич, а если учитывать его роль в судьбе четы Орловых (пусть на тот момент уже бывших), то и степень моей подозрительности вполне ожидаемо имела экспоненциальный рост.

Рука потянулась за карандашом и чистым листом бумаги. Схема поначалу вырисовывалась скромной, но по мере моих размышлений разрасталась всё новыми и новыми компонентами, пока не стала напоминать паутину. Кто бы мог подумать, что в нашей с Лёшкой судьбе поучаствовало столько людей. Но, как ни странно, мне это не дало ровным счётом ничего, помимо очевидного — здесь не обошлось без Марго.

Мысль была настолько предсказуемой, что во мне даже раздражение на саму себя поднялось. Нет, ну вот сколько можно!

Схема, с таким старанием выведенная мной, полетела в мусорную корзину в виде десятка мелких клочков бумаги. И пока решимость меня не покинула, схватилась за телефон, набирая номер… тот, что личный.

Вольнов ответил практически сразу, будто ждал моего звонка.

— Альбиночка, — заворковал он в трубку, — как же я рад вашему звонку!

Стоило ли удивляться, что мой номер у него определился?   

— Какая честь! — продолжал он заливаться соловьём. — Я и не ждал от вас столь скорой реакции.

— Артур Николаевич, давайте оставим весь этот цирк в стороне.

— Ну отчего же сразу Николаевич? Можете смело считать, что только что разбили мне сердце, — проигнорировал он замечание о цирке.

Я покачала головой, жалея, что Вольнов в этот момент не мог видеть выражения моего лица. Оно бы ему о многом сказало, а именно: куда и как он мог засунуть свои “дешёвые” заигрывания.

— И всё же, — поморщилась, — мы с вами взрослые люди.

— То есть вы сразу предлагаете перейти к категории восемнадцать плюс?

Он был невыносим, настолько, что я не выдержала и засмеялась.

— Ну наконец-то, — обрадовался мой собеседник, — я знал, что ничто человеческое вам не чуждо.

— Артур, — сдалась, — а давайте уже на чистоту. Где он?

Отчего-то мне думалось, что тот будет ломаться, долго водя меня за нос, но представитель отечественного нефтяного топ-менеджмента на удивление легко откликнулся, без лишних подробностей пояснив:

— На Севере.

Кивнула головой, будто бы подтверждая его слова, а сама же тщетно силилась понять своё отношение к открывшимся новостям. Отношение было сложным. С одной стороны, от сердца отлегло, что Орлов живой и даже в меру здоровый, если, конечно же, себе там ничего не отморозил на этом своём севере. А вот с другой — обидно стало до жути, аж зубы свело. Вот как можно было просто взять и свалить в закат?! Обычно это была моя жизненная прерогатива.

Артур, будто бы прочитавший мои мысли, непривычно серьёзным голосом продолжил:

— Альбина, у него выхода не было.

— Да, точно, — голос мой звучал холодно и неприступно. — Взрослого мужика взяли, связали и запихали в багажник.

— Ну не так, конечно. Но у него действительно не было особого выбора, там возник очень серьёзный форс-мажор…

— А Лёша у нас такой незаменимый.

— Вот видите, вы всё сами прекрасно понимаете.

— Ни черта я не понимаю! — в итоге взорвалась я. — Можно же было хотя бы позвонить! Или написать! Или… Пусть к чёрту идёт, я не собираюсь сидеть и ждать, когда он про нас вдруг вспомнит.

— О-оу, — присвистнул приятель Орлова, — как я посмотрю, у вас всё серьёзно! Алечка, — опять нарушил он все мыслимые и немыслимые границы, переходя на ты. Впрочем, мне было всё равно. — Не знаю, что именно у вас случилось... Алексей с некоторых пор не любитель посвящать меня в свою жизнь, но я точно знаю, что он не мог пропасть просто так. По крайней мере, мне лично много всего пришлось выслушать о себе в ту ночь, когда он уезжал.

— Что же ему мешает со мной связаться?

— География? — не удержался от сарказма мой собеседник. — Насколько хорошо вы знаете сферу деятельности нашего общего друга?

Закатила глаза, пользуясь моментом, что в кабинете, помимо меня, никого не было. Я предпочитала сама читать лекции и дико ненавидела, когда меня начинали тыкать носом в очевидное. 

— В общих чертах.

— Так вот, я чуть уточню общие черты. Скажем, что географически он куда ближе к Заполярью, чем к нам с вами. И с телефонной связью там большие проблемы, разве что только спутниковая связь.

— Замечательно, — отчеканила, понимая, что объяснения Вольнова меня вообще не успокаивали. — Тогда давайте и я уточню самые общие черты. Несмотря на практически полное отсутствие связи, он каким-то чудесным образом умудрился связаться с вами и попросить… эм-м-м, умаслить меня. Ведь я правильно поняла всю эту возню с цветами.

— Цветы — полность моя инициатива, — ничуть не смутился Артур, даже не пытаясь развеять мои догадки. — Хотите сказать, что они вам не понравились? Только намекните, и я подберу что-нибудь другое. Лично.

— Спасибо, но думаю, я обойдусь.

— Что ж вы такая неприступная-то, — устало вздохнул он. — Я уже почти начинаю сочувствовать Лёхе.

Развивать тему дальше мне не хотелось, да и в телефоне пиликнул сигнал второй линии.

— Боюсь, что вынуждена вас покинуть, мне ректор звонит. Спасибо за информацию… Артур.

Новости о том, что их новообретенный отец уехал куда-то на Север, дети восприняли по-разному. Женечка всячески старалась сохранять спокойствие, демонстрируя безразличие, мол, уехал и уехал, предпочитая до последнего не высказывать своего истинного мнения.

Таська же страдала в разы сильнее, буквально с лёта превратившись в одну сплошную грозовую тучу с замашками дикобраза. Надувая губёшки и хмуря брови, она уже который вечер проводила заперевшись у себя в комнате и ненавидя весь белый свет, периодически закатывая нам истерики на ровном месте. Я даже попыталась взбодрить Тайсона, предложив той обновить цвет её волос, к чему ребёнок отнёсся весьма странно.

— Я не заслужила, — едва ли не рыдая, заметила она, после чего скрылась у себя в комнате под одеялом. Проблем с самооценкой до этого дня за ней замечено не было, поэтому очередное проклятие полетело далеко на север, туда, где до Заполярья было куда ближе, чем до тех, кто так его… отчаянно ждал.