Сетерра. Книга 1. Шепот пепла - Диана Ибрагимова

– Ого! – выдохнул Элиас, нагнувшись. – Там целая толпа! Вот везение! Я знал, что зимой они группами ходят, но чтобы сразу столько! Ну, бывай, парень. Ты пока не вылезай, они тут не задержатся, сразу обратно пойдут.

И он прикрыл Астре щитом, а сам остался стоять неподалеку. Прежде чем родители скинут ношу, примали должны были произнести молитву черному солнцу и попросить ущелье принять грехи. Элиас здраво решил не мешать и подождать в сторонке. Он наблюдал за пришлыми с любопытством, не испытывая ни капли ужаса и гнева, свалившегося на Астре. Песок в ладонях калеки стал мокрым от пота. Надо было уйти сразу после затмения. Наплевать на усталость и выбросить надежду на Элиаса. Тогда все это творилось бы позади, а не в двух шагах от него. Там пятеро прималей и пятеро взрослых мужчин. Что сможет против них один калека? Как уговорит? Силы голоса не хватит даже на одного.

Астре запустил пальцы в волосы. На лицо посыпались крупинки. Он заткнул уши, чтобы не слышать шепот. Мертвые пели детям панихиду. Грустную и протяжную, как сама осень.

– Я ничего не смогу сделать, – сказал Астре, стиснув зубы. – Я ничего не смогу, не мучай меня. Мне некуда деть твою злость.

Трус. Несчастный трус, который даже не попытался.

– Мне нужно добраться до Сиины, – взмолился Астре, обращаясь к совести. – Пожалуйста! Они ведь убьют меня сейчас!

Бесполезно. Огненный шар Цели выжигал ему нутро. Калека восстановил дыхание и освободил проход. Элиас не заметил его. Он выглядывал из-за гряды, наблюдая за пришлыми. Примали дочитывали молитву-приговор, Астре двинулся им навстречу, но остановился достаточно далеко. Ему казалось, стоит приблизиться и его столкнут в пропасть, даже не выслушав.

Рассвет уже вспыхнул на горизонте, но не растворил спрятанный в глубине ущелья туман. Он клубился среди слоистых стен, закрывая серое дно пропасти, и Астре подумал, что порченые упадут в облака.

Родители высвобождали детей из мешков. Кто дрожащими руками, кто равнодушно, а кто с нетерпением. Примали молча смотрели. Астре замер поодаль и все не мог подобрать слов. Негодование глушило его. Тут калеку заметил Элиас и уже бросился, чтобы оттащить в сторону, но в этот миг мужчина подошел к обрыву с девочкой на руках.

– Стойте! – выкрикнул Астре, обращая на себя внимание, и стал сокращать расстояние, передвигаясь на руках.

Элиас поспешил схорониться в сторонке. Калека остановился шагах в двадцати от прималей.

– Не трогайте их, – сказал он, заранее зная, что толку от его слов не будет. – Вы не тем путем идете. Вам не надо от них избавляться.

Примали казались ошеломленными. Отцы попятились от Астре. Глаза у них были шальные.

– А этого, похоже, не добросили, – сказал один из проводников, замотанный в рваный бордовый шарф.

На голове у него были мутные очки на каучуковой резинке. Лицо почти квадратное, обросшее светлой щетиной. Седины Астре не заметил, но морщин на лбу прималя было много, будто он нарочно корчил рожи, делая их выразительней и глубже. Остальные четверо выглядели моложе и явно больше нервничали. Калека понял, что заговоривший с ним – самый опытный и главный здесь.

– Ты должен спасать этих детей и пытаться понять их, а не убивать, – сказал Астре, глядя в его необычные глаза цвета зелено-голубой воды в утихшем гейзере.

Такие же, как у того парня… Нико. И почему он вспомнился в такой момент?

– Ты выкарабкался из ущелья, чтобы толкать праведную речь всем, кто сюда приходит? – поморщился прималь, сплевывая слизанный с обветренных губ песок. – Не мешайся, мальчик. Мне до тебя дела нет, кто там тебя не докинул. А будешь под ноги лезть – сапог у меня тяжелый. Пну и не замечу, что ты вниз полетел. – Он обернулся к остальным. – Что вы встали, как истуканы? Безногих не видели? Бросайте, и пойдем обратно!

Но они не двигались с места.

– Ты бы это, – подал голос мужчина с девочкой на руках. – Ты бы его скинул, а? Дурной это знак, ох и дурной!

– Это не моя работа, – отозвался прималь. – Сам скоро подохнет. Да чего вы уставились на него, как на смерть? Что он вам сделает?

Они топтались в стороне, и ни один под взглядом Астре не решался подойти к обрыву. Ибо взгляд его был ужасен, и только главный прималь слепо не видел его. Калека смотрел на них. На убийц его братьев и сестер, на равнодушие колдунов, на брезгливый страх родителей и чувствовал то, что никогда прежде не приходило к нему, – ярость. Взрывную, клокочущую, шипящую. Ярость магмы, спрятанной в вулкане. Она разливалась в хрупком теле и становилась слишком огромной, чтобы уместиться в нем. Злость. Ненависть. Скорбь. За всех и каждого, кто был здесь погребен. Несправедливо, неправильно, жестоко. Почему они не понимают? Почему?

– Оставьте детей и уходите, – произнес Астре. – Иначе навешаете себе куда больше грехов.

– Ты нарвался, малец, – сказал прималь. – Я предупреждал.

И он двинулся к нему, но на втором шаге нога провалилась в созданную калекой трещину. Грозовые глаза Астре пронзили мужчину, и только тут до него дошло.

– Так ты прималь! – выпалил он.

Боковым зрением Астре видел, как Элиас уводит остальных подальше от ущелья. Кажется, он пугал их предстоящей битвой.

– Да, я прималь.

– И мне, стало быть, придется с тобой сразиться? – усмехнулся мужчина. – Ты это зря. Не на того напал.

– Я знаю, что ты силен. Тем обиднее, что ты так туп. Со мной все мертвые округи. Лучше отступись.

– Где твои мертвые? – рассмеялся прималь, задирая рукав куртки. – В культях носишь? Я не боюсь мертвых, мои всегда со мной.

От пальцев до предплечья его рука была серой, сделанной из праха.

– И ты думаешь, это тебе поможет?

Теперь усмехался Астре. Хищно, страшно. Ущелье что-то с ним сделало. Он говорил с издевкой и жаром, он потерял всякий страх и готов был творить безумное, не жалея себя. Несправедливость мира обрушилась на него, и Цель не могла остаться спокойной так же, как в тот раз, когда порченых пытались отдать затмению. Скопленная внутри ярость рвалась наружу, готовая превратиться во что угодно.

– Подумай над моими словами. Вы не должны убивать этих детей. Вы нужны не для этого. Вы нужны, чтобы пытаться понять нас.

Он говорил фразами Иремила.

– Отрежу тебе язык и повешу на память, – пообещал прималь, переступая трещину.

– Как знаешь…

Калека устало закрыл глаза, уронил голову на грудь и остался сидеть неподвижно. Тихий, несчастный и очень маленький – совсем не подходящий силе своего голоса. Прималь остановился, потом сплюнул.

– И это все? В обморок грохнулся?

Он схватил его за плечо, готовый толкнуть в зев, полный тумана, но остановился. Пустыня молчала, и ее молчание звенело в ушах. Прималь переглянулся с остальными и поймал их перепуганные взгляды, обращенные на юг. Затмевая рассветное небо, глотая скалы одну за другой, на них надвигалась колоссальных размеров песчаная буря.