Очарованная - Шеннон Дрейк

— Марк! — воскликнула Элли. — Ты не можешь вершить правосудие, — сказала она и поспешно добавила: — Конечно, ты должен защищаться любой ценой, но ты не должен нападать. Мне жаль, что я должна напомнить тебе об этом.

Марк проглотил комок в горле. Элли поняла, что он старается овладеть собой.

— Страшно осознавать, что мы должны искать убийцу среди твоих партнеров по танцам.

— Я думаю, местных жителей мы можем исключить, — заметила Элли и взглянула на Марка. — В числе моих партнеров по танцам находятся самые близкие к нам и безупречные люди — твои ближайшие друзья и мои охранники. Их тоже можно исключить. Но все равно остается много мужчин, с которыми я танцевала. Например, сэр Эндрю, сэр Энгус.

— И Тан Грир тоже.

— И Тан Грир, — согласилась она.

Марк опустил голову.

— Это не приведет нас никуда. Мне жаль, что я заговорила об этом.

— Элли, никогда не жалей, что сказала мне правду. И, клянусь тебе, я буду рассказывать тебе о том, что у меня на уме, и объяснять тебе мои поступки. Просто… очень многое так безобразно, что я не хочу, чтобы…

Она положила голову ему на плечо и тихо произнесла:

— Я не боюсь этого.

— А я иногда боюсь, — сознался он.

— Я должна быть частью твоей жизни, Марк. Не женщиной, которая делает тебя несчастным, как я сделала вчера, а настоящим товарищем.

Марк высоко поднял подбородок.

— Я люблю тебя, Элли.

— Я знаю, — заверила его Элли и сделала шаг назад. — И думаю, что разбойник должен снова сесть на коня.

— Вот как? А почему?

— Ведь лорда Витбурга почти осудили из-за окровавленного плаща, который был найден в его карете. Поэтому я думаю, что убийца, уходя с места преступления, всегда уносил с собой какую-нибудь улику. Раз убийца знает так много, что догадался подложить свой плащ лорду Витбургу, то ему известно, что кто-то подозревает, что карета — единственный способ исчезнуть с места преступления незамеченным. Поэтому после того, что произошло ночью в пятницу, обязательно должен появиться новый плащ с пятнами крови.

Марк поглядел на нее и вздохнул.

— Значит, разбойник снова должен сесть на коня, — тихо повторила Элли.

— Да. Но не сегодня, — согласился Марк.

— Вот как? Тогда что ты будешь делать сегодня?

— Любить мою жену, — тихо ответил Марк и прижал Элли к себе.

Воскресенье принадлежало ей. Это была сказка, мечта, ставшая действительностью.

Элли обнаружила, что в городском доме лорда Ферроу был подвальный этаж, где стояли бильярдные столы и висела доска для дартса.

Она и Марк играли, смеялись и закончили игру в объятиях друг друга.

Джитер, не привлекая к себе их внимания, подал им при свечах вкуснейший обед со специально отобранным французским вином, изысканным салатом из креветок и нежными бифштексами, которые просто таяли во рту.

А потом была ночь. Элли не представляла, что может любить кого-то так яростно, отчаянно и страстно. Каждая минута, проведенная с Марком, усиливала ее любовь к нему. И каждая минута доказывала ей, что его слова были правдой. Это было волшебство, это было чудо: он действительно любил ее. И ей казалось, что кроме этой любви ничто не имеет значения.

Но она знала, что в понедельник, когда она проснется, его уже не будет рядом.

Так оно и оказалось.

Элли с удовольствием вспомнила, что вчера она не дала Марку никаких обещаний насчет своего собственного поведения.

Приняв ванну и одевшись, она спустилась вниз, нашла Джитера и попросила у него газету. Ей показалось, что верный слуга выполнил эту просьбу с неудовольствием. Но все же он принес ей газету в столовую вместе с кофе.

На первой странице поперек всего листа располагалось сообщение об убийствах. Автор статьи не подчеркивал, но и не пытался скрыть их жестокость и ужас.

Элли с радостью увидела под статьей подпись Тана Грира.

Закончив завтракать, она осмотрела верхний этаж. Когда она открывала одну за другой двери комнат, ей казалось, что она сует нос в чужие дела. Но она была уверена, что у лорда Ферроу в городском доме есть пишущая машинка — так же, как в охотничьем домике.

Она была права. Машинку она нашла в его кабинете.

Час она печатала, а потом стала думать о том, как ей выйти из дома.

Элли бесшумно спустилась вниз. Она была уверена, что Джитер считает, что она еще работает. Она знала, что Бертрам охраняет дом и никто не войдет внутрь без его разрешения.

Но вряд ли он догадывается, что она попытается выбраться наружу.

Дом был огорожен забором, и ворота заперты, но, незаметно осмотрев маленький задний двор, Элли обнаружила дуб. По его стволу можно было взобраться, а несколько нижних ветвей давали ей возможность перебраться через стену на соседний двор.

Элли не была знакома с соседями, но было похоже, что их двор никто не сторожил. Поэтому она безо всякого труда пробежала по нему и вышла через открытые ворота. На улице она оглянулась назад. Бертрам по-прежнему охранял дом лорда Ферроу, карауля передний вход, и не заметил ее. Убедившись в этом, она быстро пошла прочь и с радостью увидела трамвай, ехавший как раз в нужную ей сторону — то есть к зданию газеты.

Элли надеялась найти там Тана. Она отказывалась верить, что он может быть убийцей, и рассчитывала, что Тан, который желает, чтобы его имя стало широко известно, и жаждет сенсации, ни с кем не поделится теми предположениями и сведениями, которые услышит от нее.

Она увидела Тана сразу, как только вошла в уже хорошо знакомое ей помещение. Он тоже увидел Элли и быстро встал со своего места. Пока он шел ей навстречу, она успела незаметно бросить на один из письменных столов конверт, адресованный главному редактору, который принесла с собой.

Тан взял ее за обе руки и улыбнулся.

— Элли! Я не ожидал увидеть вас сегодня. Вы читали воскресный номер? Я признаю, что это была страница светских новостей, но я проделал потрясающую работу, когда писал о вашей свадьбе.

— Должны же новости иногда быть приятными, — заметила она.

Она не прочла эту его статью. А раз так, надо скорей продолжить разговор.

— Ваша статья в сегодняшнем утреннем номере великолепна, — заявила она.

Улыбка Тана потускнела.

— Боюсь, она очень мрачная.

— Она написана очень хорошо. Представлены только факты, без желания создать сенсацию.

— Спасибо, — поблагодарил он и, нахмурившись, спросил: — Что вы здесь делаете? Вы ведь только что вышли замуж, и я уверен, что у вас есть более приятные занятия.