Драгоценный камень - Норма Бейшир

* * *

Расположившись на заднем сиденье такси, Слоун очень волновалась. Она уже давно научилась подавлять волнение без таблеток, и за семь месяцев это было ее главным достижением. Она победила. Вначале одна, проведя две недели в своей квартире, затем в наркологическом центре в Калифорнии, где в течение трех месяцев окончательно освободилась от наркотической зависимости.

«Больше к этому я уже никогда не вернусь».

«Теперь уже скоро».

Макс Киньон радовался, предвкушая этот матч, радовался больше, чем когда-либо за всю свою спортивную карьеру. Это был финал Кубка мира Международной федерации поло, но для Макса этот матч значил так много потому, что ему предстояло встретиться с Джорданом. В последний раз.

Ланс чуть не уронил бокал – очень дрожали руки.

И вообще он начал терять контроль над собой. Уже и наркотик не действовал, не то что прежде. Тогда хоть эта дрянь помогала как-то справиться с бедой, а теперь… Теперь злая сила взяла над ним верх. Он потерпел полное поражение.

И Хиллер… Почему этот человек, привыкший побеждать, настоял на том, чтобы Ланс играл в таком важном турнире, как Кубок мира МФП? В такой-то форме, как у него сейчас? Черт возьми, Ланс абсолютно не понимал, почему Хиллер держит его в команде после того инцидента с Надин.

Он налил себе еще виски в бокал и поднял его.

– За тебя, папа… Уверен, ты сейчас гордишься мной. Еще бы, я участвую в Кубке мира МФП! Твоя мечта сбылась, папа, смейся же… и радуйся.

* * *

К стадиону «Мейфилд» Слоун подъехала в полдень. Она поставила машину близко к краю поля и долгое время сидела, не выходя и наблюдая за тренировочным матчем.

Мужа она узнала сразу же, даже в шлеме и защитной маске. Он вроде не изменился. Или изменился? Этого пока Слоун не поняла. Насчет себя она знала точно, что изменилась, и очень. Оставалось надеяться, что к лучшему.

Джордан все-таки увидел ее. Как только Слоун вышла из машины, он остановил лошадь в нескольких метрах от нее и спешился.

– Даже не знаю, хочешь ли ты меня видеть, – тихо начала она.

Джордан снял шлем и обнял ее.

– Не хочу видеть тебя? – пробормотал он. – Что такое ты говоришь! Да я искал тебя все это время… Повсюду! Где ты была?

– В Калифорнии… в наркологическом центре. Затем… некоторое время провела в одиночестве. – Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Ты искал меня?

Он кивнул.

– Никто не знал, где ты… ни Кэти, ни Адриенна, ни Эмма, ни даже Тревис.

Слоун кратко рассказала, что произошло с ней за эти семь месяцев.

– Понимаешь, – закончила она, – я должна была убедиться, что с этим навсегда покончено.

– И убедилась?

Слоун кивнула и улыбнулась:

– И где же ты искал меня?

– Почти везде. – Джордан теснее прижал ее к себе. – Даже нанимал частного детектива, но все бесполезно.

Она поцеловала его в губы.

– Я так боялась тебя потерять!

– Никогда… – Он отбросил с ее лба прядь волос. – Мы больше никогда не расстанемся. Слышишь? Мне не следовало тогда уходить. Осознав это, я ругал себя на чем свет стоит. Но наблюдать со стороны за тем, как ты себя убиваешь, я тоже не мог…

– Я люблю тебя, Джордан. Ты единственный человек, которого я любила. Давай больше не вспоминать об этом…

Айан был в недоумении.

Бессмыслица какая-то! Он знал Гейвина Хиллера давно, гораздо дольше, чем ему хотелось бы, и для него не было тайной, что победа для этого человека – все. А уж победа его команды в Кубке мира МФП стала бы таким же великим событием, как получение одной из его скаковых лошадей приза в «Тройной короне».[40] Так почему же, зная теперешний уровень Ланса, Хиллер поставил его играть в финале?

И еще: почему Макса Киньона, об участии которого в финальном матче с командой США не было прежде заявлено командой Англии, в самый последний момент включили в список? Что за всем этим кроется? Оба эти вопроса тревожили Айана.

Слишком много он слышал рассказов…

– Как я рад, что ты наконец вернулась, любимая, – прошептал Джордан. Придя в отель, они занимались любовью, будто хотели наверстать упущенное. И до сих пор не разжали объятий. – Слава Богу, все беды позади.

– Вернуться так замечательно! – Слоун прижалась к мужу. – Я уж и не мечтала, что это когда-нибудь повторится. А знаешь, в клинике я почему-то часто вспоминала Джилли.

– Джилли? – удивился Джордан.

– Да. Ведь теперь, когда она оставила Макса…

– Оставила его Джилли или нет, не имеет для меня никакого значения! – отрезал Джордан. – Джилли осталась в далеком прошлом.

– Но она все еще любит тебя.

– Очень жаль, но в этом смысле ничем ей помочь не могу. Оглядываясь назад, я понимаю, что никогда и не любил ее. – Джордан еще сильнее прижал к себе Слоун. – Это была не любовь, а страсть.

– А ко мне ты разве не испытываешь страсти?

– Что за вопрос?

Слоун лукаво улыбнулась:

– Значит, и то и другое уживаются? То есть любовь и страсть. Или нет?

Джордан улыбнулся:

– Вот отыграю финальный матч, и тогда мы с тобой наберем поэтических книжек и засядем искать ответ. А пока… – он взял Слоун за подбородок и приблизил ее лицо к своему, – пока… – Джордан перевернул ее на спину и накрыл собой. – Господи, как я по тебе соскучился!

– Тебе нужно побриться, – засмеялась Слоун.

– Потом. – Он прошелся языком по ее шее. – Сейчас я очень занят.

– М-м-м… – пробормотала Слоун и погрузила пальцы в его волосы.

Вначале он проложил на ее теле дорожку из поцелуев – от ключиц до грудей. Затем вплотную занялся сосками, проделывая с ними всевозможные фокусы. Он целовал их, покусывал, лизал, потом изобразил грудного младенца. Слоун выгнула спину: желание пронзило ее, как электрический ток. Она схватила его за плечи, а Джордан, оставив наконец ее груди, двинулся вниз, к внутренней стороне бедер, и начал целовать Слоун там. Его язык, горячий и влажный, искал самое сокровенное место и быстро нашел. Вся трепеща, Слоун застонала, выгнулась навстречу ему, побуждая его войти в нее. Джордан медлил до тех пор, пока она не издала приглушенный крик. И тогда он вонзился в нее с таким напором, что у Слоун перехватило дыхание, и начал быстро двигаться внутри. Она тихо стонала, не отпуская его плечи.

Слоун почти забыла это чувство, так это было давно. Как замечательно быть живой! Господи, как она любила его!