Работа для рыжих - Юлия Фирсанова

Всей разницы — чуть похрустывающие, приятные голым ногам половички из какой-то ничуть не влажной, несмотря на постоянное нахождение в мыльне, травы. Камешки-нагреватели быстро справились со своей задачей, а мыла, как брускового, так и жидкого в горшочках, у Фегоры имелось несколько разновидностей. После случая с покрасившимся братом Гиз поосторожничал и взял себе точно такое же мыло по запаху и консистенции, как на постоялом дворе Кейра.

Мыться вдвоем совсем не то же самое, что в одиночку, и не только потому, что тебе потрут спинку и другие труднодоступные места, где хоть и не растет зубов, но грязь скапливается с катастрофической скоростью (кстати, ненавижу пот, рожденный болезнью — если его не смыть сразу, он буквально притягивает к себе всякую бяку и потом отскребается от тела с неимоверным трудом).

Нет, мыться вдвоем куда приятнее совсем по другим причинам. Взгляд, вздох, касание, даже просто касание рук любимого человека, его забота и ласка… Пусть всего несколько минут, но наедине, это волшебство куда более могущественное, чем все руны и сильфы. И не нужно роскошного ложа, простой коврик из травы и кучка относительно чистых вещей под головой, и его глаза, в которых неизбывная нежность и горячий огонь страсти.

Мы едва не потеряли друг друга сегодня, наверное, потому было в любви столько порывистой ненасытной жажды и остроты, будто встречались впервые после долгой разлуки. И нежность…

Опустившись на коврики рядом, Гиз крепко-крепко прижал меня к себе и шепнул в волосы:

— Я люблю тебя, Ксения.

— Я люблю тебя, Гиз, — ответила я быстрее, чем стукнуло сердце, и улыбнулась тому, как просто, легко и естественно сказались эти слова. Я дышу, я живу, я люблю…

Ни с кем другим раньше у меня так не получалось. Почему? Думаю, потому, что настоящим взаимным (даже если я обманывалась, считая его таким) то чувство не было. Чего-то чуть-чуть не хватило с моей стороны, что-то утаил, оставил для той дивной девы из леса — сладкой мечты прошлого — Лакс… Впрочем, теперь уже не важно, куда нужнее и важнее пальцы, запутавшиеся в темных волосах Гиза, и его губы, накрывающие мои, и сердца, бьющиеся в унисон, словно нам дано одно на двоих сердце.

Раннее утро, когда уже светло за окном, но еще тихо, я встретила в почти привычном одиночестве. Приподнялась на локте в кровати, чтобы уяснить причины происшедшего. Ага, девушка «уже не свинка» пребывала в мире грез — умаялась после перипетий путешествия в форме животного, а парочка телохранителей исчезла, вероятно, на традиционную мужскую разминку. Фаль, мелкий предатель, усвистел с ними.

Тихо, чтобы не разбудить Риаллу, свернувшуюся клубочком и по-детски подложившую кулак под щечку, я оделась и вышла в соседнюю комнату. Каюсь, из кровати меня выгнала смутная надежда отыскать сухарик-другой и водички, а лучше чайку. Ужин был давно, целая ночь прошла, и живот тихонько буркнул, намекая, что неплохо бы малость перекусить.

Фегора сидела на высоком стуле за большим столом и читала или листала (все зависело от неизвестной величины — скорости восприятия текста) большой талмуд в зеленоватой, точно заплесневелый батон, обложке.

— Доброе утро, — поздоровалась я, косясь на печь и принюхиваясь. Здешняя модель заварочного чайника источала аромат, весьма напоминавший тот настой, который мы пили вечером. Нет, не противопростудный, этот заваривал Киз, и на вкус напиток был вполне себе хорош. А на столе, кроме книжки, красовалась плетка с печеньками! Урра! Если утро началось с воплощения мечты, есть шанс, что будет отличный день!

Поскольку рядом с книгой у Фегоры, ответившей на мое приветствие нечленораздельным хмыканьем увлеченного человека, стояла кружка, я решила, что могу и себе налить чашку. Кипятка никогда не любила, потому наполнила глиняную баклажку с двумя забавными ручками по бокам и пристроилась на свободном стуле поодаль. Стоило подождать, когда напиток станет доступен для использования по прямому назначению, а не только для ингаляции. Между прочим, печеньки всухомятку, пусть серенькие и невзрачные, оказались очень даже вкусными, только немного жестковатыми. Ну да для чего дадены человеку тридцать два зуба, если не для жевания?

— Как ты творишь магию на Артаксаре?

Вопрос прозвучал неожиданно, я даже вздрогнула, правда, не поперхнулась. Мне-то казалось, тетя ученая вся в книге и закрыта для диалога.

— Через руны. Знаки древнего алфавита и мистического назначения из моего мира. Оказалось, они и в других мирах действуют. Вот, наверное, как ваши магические символы, которые вырезают на особых материалах — дереве и камне. Я их тоже пишу или называю, бывает даже, только мысленно себе представляю.

Фегора отложила книгу и уточнила:

— Ты использовала их, чтобы вернуть жизнь земле?

— Да, — согласилась я, осторожно отпив глоточек. — Тогда я маленько перетрудилась.

— Глупый ребенок, ты пытаешься колдовать, не видя простейших закономерностей, — резко бросила обвинение артефактчица.

— Если считаешь необходимым объяснить мне, в чем ошибка, буду признательна, — заинтересовалась я подробностями выводов. Неужели и эта тоже будет капать на мозги и говорить, что я допустила перерасход энергии только ради того, чтобы позаботиться о плодородии куска почвы? Что ребенком меня обозвала — ладно, я ей и правда по возрасту в дочки гожусь, не буду спорить.

— Твои руны из знаков, насыщаемых силой, они неплохие проводники, но там, где не могут зачерпнуть энергию из пространства мира, ты расходуешь свою личную вплоть до полного иссушения. Знаки не видят разницы, откуда брать.

— Я уже поняла, но…

— Почему, прежде чем колдовать на лишенной силы земле, ты не обратилась к печати посвящения? — продолжила разнос артефактчица.

— Чего? — Придавать лицу недоуменное выражение не требовалось, оно нарисовалось само.

— Служительница, не говори, что ты не знаешь про печать! — раздраженно отмахнулась Фегора.

— Я скажу, что я не служительница, поэтому про печати не знаю, — пожала плечами и захрустела печенькой. — Силы пытались меня ею назначить, я отказалась.

Женщина посмотрела на мою раздосадованную физиономию и совершенно по-девчоночьи прыснула в ладошку, потом глянула еще раз и засмеялась так, что слезы выступили на глазах.

— Если над вами смеются, значит, вы приносите людям радость, еще бы знать, что такого радостного я сказала, вдруг захочется разделить веселье? — непрозрачно намекнула я Фегоре.

— Служительницей невозможно назначить, — отсмеявшись, сказала она почти сочувственно. — Ею можно только родиться. Пройдя формальное посвящение, служитель обретает возможность напрямую заимствовать энергию Сил Равновесия. До тех пор, пока печать посвящения не наложена, возможности избранного ограничены. Впрочем, сути это не отменяет. Ты все равно живешь и действуешь как служительница, измеряя все на весах Равновесия и меняя мир.