Негасимое пламя - Патриция Филлипс

— Моя дорогая леди, я ничего не имею против того, чтобы вы поговорили с этим человеком. Тем более что с этого дня он уже больше не управляющий. Вместо него я поставил одного из своих людей.

У Джессамин вырвался удивленный возглас. До сих пор она даже не представляла себе, насколько далеко простирается власть сэра Ральфа.

— Я хочу, чтобы позвали Уолтера.

— Ни за что!

— По крайней мере дайте мне возможность поговорить с Вильямом Рисом. Может быть, тогда я буду уверена, что о моем брате должным образом позаботятся.

Сэр Ральф неохотно кивнул. Пока они спорили, бывший управляющий неловко переминался с ноги на ногу. Обрадованный согласием нового хозяина, он охотно заверил Джессамин, что сам проследит за тем, чтобы о лорде Уолтере позаботились.

— Ну, миледи, это все? Или вы намерены дать своим бывшим слугам еще какие-нибудь распоряжения? — саркастически хмыкнул сэр Ральф. — Неужели нет. Странно! Ни одного слова поварам? А поварятам или судомойкам? А доблестному капитану стражи?..

Саймон караулил у ворот, чтобы попрощаться. В горле Джессамин застрял комок. Слезы набежали ей на глаза при виде огорчения верного друга, и она едва смогла выдавить из себя несколько слов. Саймон сморщился, по его морщинистому, загорелому до черноты лицу полились слезы. Он торопливо пожелал ей счастливого пути.

Выведенный из себя этим трогательным свидетельством привязанности старого слуги, сэр Ральф двинулся вперед и оттеснил Саймона в сторону.

— Она уезжает, чтобы выйти замуж, старый дуралей! — рявкнул он. — А ты рыдаешь, будто ее ведут на казнь. Дав шпоры коню, он увлек Джессамин за собой.

Не прошло и нескольких минут, как они оставили замок далеко позади и галопом помчались по дороге.

При мысли о том, что ждет ее впереди, желудок Джессамин скрутило судорогой страха. Они станут мужем и женой — она и этот человек! И хоть он никогда а жизни не добьется от нее, чтобы она согласилась на этот брак, но, горько усмехнулась она про себя, скорее всего ее согласие и не потребуется. Как часто родители заключают подобные сделки, ничуть не интересуясь мнением собственных детей, так что может помешать сэру Ральфу поступить точно так же?! Даже ее подписи на брачном свидетельстве и то может не потребоваться. А возможно, чтобы избежать лишней волокиты, сэр Ральф вообще предпочтет заключить брак по доверенности, освятив его в глазах церкви. В этом случае не потребуется и сама невеста! Она чувствовала себя беспомощной печужкой в лапах свирепого коршуна. И хотя Джессамин не побит его и никогда не сможет подарить ему счастье в супружеской постели, тем не менее по закону она станет его собственностью, а следовательно, будет вынуждена повиноваться ему во всем и выполнять все его прихоти.

А Рис подумает, что она предала его, решив стать женой его злейшего врага.

В отчаянии Джессамин ехала на юг. Она настолько погрузилась в свое горе, что не заметила возникшего возле нее сэра Ральфа. Его резкий голос вернул девушку к действительности. Вздрогнув, Джессамин подняла голову и заметила, как он повелительно махнул стражникам рукой, приказывая им отъехать в сторону, чтобы они могли поговорить без свидетелей.

— Что это… слезы? Не может быть! Неужели вы плачете только потому, что боитесь, как бы ваш любовник не потерял ваш след?

Джессамин сделала вид, что не слышит. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, но безуспешно: слезы непрерывным потоком катились у нее из глаз и капали на плащ, расплываясь по нему уродливыми пятнами.

— Вам нет нужды волноваться, моя дорогая, — наконец нарушил молчание сэр Ральф. — Я уже подумал об этом. И хотел вас порадовать — лорд Рис будет первым, кто узнает о нашей свадьбе. Я был даже настолько любезен, что сам отправил ему письмо. Надеюсь, эти новости доставят ему удовольствие!

Попытавшись мысленно представить, что написано в этом письме, Джессамин содрогнулась от страха. Рис придет в ярость. Одна мысль о том, что она изменила ему, растоптала его любовь, чтобы продать себя тому, кто больше заплатит, став женой соперника, убьет его.

Джессамин плакала до самого Каршалтона.

Ральф молча следил, как она входит на постоялый двор. Лицо ее было бледным как мел, опухшие глаза обведены красными кругами. На мгновение он почувствовал угрызения совести при мысли о том, что именно он был причиной ее горя, разрушив хотя бы на время волшебное очарование ее красоты. Ральф еще не забыл ту жестокую радость, которую получил, рассказав ей о письме, посланном ненавистному валлийцу.

Однако, как ни странно, он оказался неподготовленным к тому отчаянию, которое отразилось на ее прекрасном лице при этом известии. Но потом, догадавшись о боли, которую сам же причинил, и о той любви, которую она питала к его сопернику, Ральф чуть не потерял голову от бешенства и злобы. Джессамин любила этого валлийского ублюдка, и это сводило его с ума! Угрюмо усмехнувшись, Ральф приказал принести вина и устроился возле огня, чтобы немного согреться.

Оставалось надеяться, что валлиец как-нибудь обнаружит себя. А уж тогда Ральф позаботится, чтобы этот негодяй больше никогда не вставал у него на дороге. Это будет нетрудно. Ведь он, сэр Ральф Уоррен, известный боец и прославленный рыцарь. А этот валлиец, может, и храбрец, но до сих пор участвовал только в разбойничьих набегах и не имеет понятия о благородном искусстве рыцарского поединка. Конечно, победа останется за ним. При этой мысли Ральф повеселел. Может быть, когда этот ублюдок будет мертв, Джессамин наконец избавится от своей глупой романтической привязанности и превратится в любящую и покорную жену. Да, прелестная леди Джессамин станет самой ценной его наградой, прекрасным бриллиантом среди бесчисленных сокровищ Кэйтерс-Хилла.

Купаясь в лучах яркого майского солнца, отряд сэра Ральфа продвигался на восток.

Медленно тянулись дни, а они все ехали вперед то лесом, то лугами. Солнце палило их своими лучами, время от времени скрываясь за набежавшими облаками, которые проливались на землю коротким летним дождем. Чаше всего они старались переждать его, скрываясь в лесу, пока в небе вновь не появлялось солнце. Ночь Джессамин проводила в специально отведенной ей комнате. Где бы они ни останавливались на ночлег, в трактире или богатом замке, с нее ни па минуту не спускали глаз. На вопросы любопытных хозяев сэр Ральф обычно коротко отвечал, что это делается лишь ради спокойствия и безопасности самой леди. Дескать, один из сподвижников Глендовера, ослепленный безумной любовью, совсем запугал бедняжку.

Когда эта байка впервые достигла ее ушей, Джессамин была потрясена. Она сделала все, чтобы опровергнуть эту возмутительную выдумку. Но, к ее величайшему изумлению, все было напрасно. Казалось, друзья сэра Ральфа дружно ослепли и оглохли, во всяком случае, никто из них не поверил ни единому ее слову. Они просто отказывались верить, что Ральф Уоррен может быть кем-то еще, кроме как страстно влюбленным в нее женихом. Наконец она не выдержала и сдалась, махнув на все рукой, и решила направить свои мысли на поиски возможности сбежать. Но ее надежды таяли с каждым днем, по мере того как они все дальше продвигались вперед.