Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард - Федор Раззаков

После съемки Высоцкий пришел в аппаратную и попросил показать всю запись. Отказать ему, естественно, не посмели. Увиденным он остался доволен: «Как я рад, что мы это сняли и что это теперь останется на пленке». Однако уже на следующий день его мнение изменилось. Тот же И. Шевцов вспоминает слова Высоцкого:

«Ну, сделали запись. Я час с лишним, как полный… выкладывался. А потом она (ведущая «Кинопанорамы» Ксения Маринина. — Ф. Р.) подходит и говорит: «Владимир Семенович, вы не могли бы организовать звонок к Михаилу Андреевичу Суслову?». Я аж взвился: «Да идите вы!.. Стану я звонить! Вы же сказали, что все разрешено?» — «Нет, но…»».

На следующий день (23 января) Высоцкий должен был вновь появиться в Останкино, чтобы принять участие в съемках сюжета для той же «Кинопанорамы», где речь должна была идти о сериале «Место встречи изменить нельзя»; вместе с ним в кадре должны были также выступать режиссер Станислав Говорухин и его партнер по фильму Владимир Конкин. Однако Высоцкий на этой съемке так и не объявился, по сути, обманув Маринину: пообещал ей приехать чуть позже — дескать, надену другой костюм, но так в студии и не объявился. Спрашивается, почему? Судя по всему, дело было все в той же политике. В тот день стало известно, что накануне власти выслали в Горький Андрея Сахарова, и Высоцкий был настолько возмущен этим событием, что даже собирался ехать к академику, чтобы выразить ему публичную поддержку. Присутствовавшему здесь же Вадиму Туманову с трудом удалось отговорить друга от этого рискованного шага. Тогда Высоцкий «кинул» телевизионщиков, поскольку догадывался, что нынешний его допуск на ЦТ мог быть хитрым ходом властей по выпусканию пара из диссидентского котла. Кстати, именно этим отказом Высоцкого можно объяснить тот факт, что его часовой концерт для «Кинопанорамы» был в итоге положен на полку.

Что касается присвоения звания заслуженного артиста РСФСР, то Высоцкий сам отказался оформлять на него документы. Так и заявил заведующей отделом кадров «Таганки»: мол, я еще не заработал. Лукавил, конечно, — просто понимал откуда «дует ветер» и расценил это как подачку. Будучи человеком гордым, он решил доказать ИМ, что способен справиться со своей проблемой и без подачек. А тут еще некоторые друзья начали от него уходить. Например, Всеволод Абдулов так и сказал: «Володя, смотреть на то, как ты умираешь, я не могу. И не буду. Поэтому я ухожу. Если понадобится — звони, я появлюсь и все сделаю. Но просто присутствовать при твоем умирании — не буду».

В итоге Высоцкий делает отчаянный шаг, чтобы побороть болезнь и вернуть себе доверие не только близких друзей, но и своих недавних патронов по международной деятельности. Он надеется, что там еще не все потеряно, что ему зачтутся его прошлые заслуги. И сразу после своего дня рождения (25 января ему исполнилось 42 года) вместе с врачом Анатолием Федотовым закрывается на несколько дней у себя на квартире. А. Федотов рассказывает:

«В январе 1980 года мы с Высоцким закрылись на неделю в квартире на Малой Грузинской. Я поставил капельницу — абстинентный синдром мы сняли. Но от алкоголя и наркотиков развивается физиологическая и психологическая зависимость. Физиологическую мы могли снять, а вот психологическую… Это сейчас есть более эффективные препараты. Да, сила воли у него была, но ее не всегда хватало…».

Об этом же слова В. Янкловича: «Высоцкий запирается вместе с врачом. Врач пытается что-то сделать. День, два… На третий день — срыв. Ничего не помогает — так делать нельзя. Даже врачи уже не верили в успех…».

Высоцкий продолжает концертировать, однако дальше Москвы и области власти (КГБ) его не выпускают — как говорится, на всякий случай. Вот он и курсирует между столицей и ближайшими городами вроде Жуковского, Долгопрудного, Троицка.

Между тем, на Высоцкого продолжают сыпаться дары от власть предержащих. В начале февраля 1980 года состоялся суд по факту автоаварии от 1 января с участием Высоцкого. Он отнесся к артисту весьма снисходительно и вынес ему наказание мягче не бывает — общественное порицание плюс обязал его… быть особо внимательным за рулем.

Чуть позже будет поставлена и финальная точка и в «ижевском деле». В столице Удмуртии состоится суд, который закончится для Высоцкого благополучным исходом: к нему никаких претензий нет, зато нескольких администраторов, проводивших его концерты в Ижевске в апреле 1979 года, приговаривают к различным срокам заключения. Один из осужденных в сердцах даже обещает приехать в Москву и… взорвать Высоцкого вместе с его «Мерседесом».

Судя по всему, благополучные приговоры двух судов в отношении Высоцкого явились актом благодарности со стороны его патронов-международников за его прошлые заслуги. Задача сделать из Высоцкого гонимого (а в этом случае тот же ижевский суд мог бы вынести более суровый приговор — например, назначить ему большой денежный штраф, а пресса могла бы вынести это дело на суд широкой общественности) перед Старой площадью уже не стоит, поскольку отправлять в США наркомана никто, естественно, не собирается.

Однако в разгар ижевского суда, 24 марта, Высоцкий наконец-то выезжает за границу. Но не в США, а в Италию, где в фильме Катрин Бине «Игры графини Долинген де Грац» по «Дракуле» Б. Стокера снимается Влади. Почему же его все-таки выпустили? Судя по всему, советские верхи решили пойти ему навстречу в желании побороть наркоманию, но не у себя на родине, а во Франции, где гораздо больше специалистов, чем в СССР, где эта проблема еще не столь актуальна. Правда, перед самым отлетом был разыгран спектакль, где Высоцкий предстал не в лучшем свете.

В качестве провожающих с ним были двое: Иван Бортник и Валерий Янклович. Далее послушаем их рассказ, опубликованный в книге В. Перевозчикова «Правда смертного часа» (1998).

В. Янклович: «Обычно Высоцкого не досматривали, во всяком случае, при мне это было в первый раз (что лишний раз говорит о то, каким доверием пользовался Высоцкий у власть предержащих. — Ф. Р.). Таможенник спросил:

— Владимир Семенович, Вы везете что-нибудь, не внесенное в декларацию?

Володя ответил:

— Нет.

— Вы точно это знаете?

— Да.

Таможенник вздохнул и сказал:

— Откройте чемодан.

Володя открывает чемодан. Наверху лежала шкурка соболя и картина, кажется, Тышлера. Кроме того, он вез Марине кольцо ленинградской работы. Шкурку он смог отдать мне. А картину и кольцо конфисковали. Еще у Володи в кармане был наркотик в пузырьке из-под сердечных капель… Его отправляют на личный досмотр и он рукой прямо в кармане раздавил этот пузырек. Порезался, потекла кровь…»

И. Бортник: «Володя открыл чемодан, там — соболя… Стоим у барьера, и вдруг — три особиста! Таможенник — раз! — этих соболей мне под пиджак! Вовка стоит белый как полотно… Пузырек раздавил в кармане, осколки впились в руку… Кровь… А они там стали что-то искать — «Метрополь», что ли? У Володи отобрали тогда какое-то золотое изделие и еще что-то…».

Итак, что это было — почему в прошлые разы Высоцкий улетал за границу без досмотра, а в марте 80-го его решили досмотреть? Изменилась ситуация. Если раньше Высоцкий вылетал по линии международных акций Старой площади и мог чувствовать себя более свободно, то теперь его целью должно было стать лечение. А какое, к черту, лечение, если Высоцкий пытался провезти с собой наркотики и «наверху», судя по всему, об этом прекрасно знали? Значит, наркотики за рубеж утечь не должны были. Что, собственно, и произошло.