Пограничники в 1941 году. Они не сдавались в плен - Игорь Петров

На маршруте между Владивостоком и Уссурийском, в некотором удалении от основной шоссейной дороги, стоит памятник Виталию Бонивуру. Это — вожак приморской молодежи. Он тоже был зверски убит японцами.

На каждой улице Владивостока, Уссурийска, других городов Приморья автору показывали дома, места, где совершали казни японские оккупанты в 1918–1922 годах. Разве это возможно забыть жителям Приморья, Дальнего Востока, да и всей России!

Особый счет к самураям был у советских пограничников. Автору довелось встречаться и беседовать со многими пограничниками Дальнего Востока различной служебной категории, которым пришлось не раз вступать в единоборство с японской агентурой, самому побывать в местах жарких пограничных схваток, и должен сказать, что общее впечатление такое: нет коварнее, хитрее и наглее вражеской агентуры, чем японская. До сих пор помню и никогда не забуду рассказов легендарного следопыта границы Героя Советского Союза Никиты Федоровича Карацупы о том, как ему приходилось лично на себе испытать подлые повадки самураев действовать исподтишка, выслеживая жертву, а затем внезапно нападать на нее. Результатом таких нападок остались у Карацупы и следы ножевых ударов, и побитые от ударов палок ноги. Почти на каждой заставе в Приморье и в Приамурье есть могилы бойцов, погибших в боевых стычках с японцами. Я хорошо понимал и тогда, в 1945 году, и сейчас разделяю чувства, которые высказывал командир отделения заставы Нижне-Михайловка Уссурийского отряда сержант Н. Н. Тарареев, сказавший перед началом войны с милитаристской Японией: «Много лет точили японцы на нас клыки. Пришло время вырвать их с мясом»[258].

Интервенты, в том числе и японские, были с позором вышвырнуты с советского Дальнего Востока. Но на этом не закончились самурайские выпадки против нашей Родины. Ведь не случайно Дальний Восток, особенно Приамурье и Приморье, все предвоенные годы был ареной многомасштабных нападок японской разведки и военщины на СССР. С участием японских властей организуется провокация на Китайско-Восточной железной дороге (КВБД) в 1929 году. В 1931 году японские агрессоры захватили Маньчжурию, где позднее создали марионеточное правительство Маньчжус-Го. В это время Квантунская армия, базировавшаяся лишь на южной оконечности Ляодунского полуострова, выдвигается к границам Советского Союза.

Легкие победы в Маньчжурии вновь вскружили головы японскому генералитету. Оно вернулось к своим широким планам захвата Советского Дальнего Востока. С этой целью Япония 25 ноября 1936 года подписывает «антикоммунистический пакт», а 27 сентября 1940 года тройственный пакт в составе Германии, Италии и Японии и самым активным образом стала готовиться к нападению на СССР с востока. В предыдущей главе уже шла речь о военных приготовлениях японцев к осуществлению своих планов, сейчас достаточно только еще раз отметить то лицемерие, ханжество, с которым все это делалось. С одной стороны, подписывался пакт о нейтралитете, а с другой — ведется постоянная активная поддержка Гитлера в войне против СССР. И так продолжалось до 1945 года. Идея «большой войны» с СССР никогда японским правительством не снималась с повестки дня. Ведь это вынуждало советское руководство все годы Великой Отечественной войны держать на Дальнем Востоке значительные военные силы, что, естественно, отодвигало по времени разгром гитлеровских войск и обошлось для нашей страны лишними жертвами.

Мог ли советский народ забыть все эти очевидные факты реальной подготовки агрессии, которые в сознании оставили тяжелые воспоминания? Наш народ верил и ждал, что наступит тот момент, когда будет ликвидировано это неприятное пятно и предъявлен справедливый счет японцам. Должен был наступить час неизбежного возмездия за причиненные нашей стране, нашему народу унижения, совершенные злодеяния.

Но не только этим святым чувством справедливости руководствовался Советский Союз, соглашаясь принять участие в заключительном этапе Второй мировой войны. Главное было — побыстрее закончить это всемирное кровопролитие и установить мир на земле. По решению Крымской конференции, прошедшей в феврале 1945 года, Советский Союз, как уже отмечалось, согласился через два-три месяца после окончания разгрома гитлеровских войск на Западе вступить в войну с милитаристской Японией.

Согласно принятому решению 5 апреля 1945 года заметим: еще до окончания военных действий на советско-германском фронте министр иностранных дел СССР В. М. Молотов от имени Советского правительства сделал японскому послу в Москве Н. Сато заявление о денонсации советско-японского пакта о нейтралитете как потерявшего смысл ввиду того, что Япония все эти годы активно помогает гитлеровской Германии, воевавшей с СССР, а сама Япония ведет войну с США и Англией — союзниками СССР. Такой акт соответствовал международным нормам взаимоотношений и отвечал гуманным целям скорейшего окончания войны и достижения всеобщего мира. Сделанное СССР заявление отвечало интересам всего прогрессивного человечества.

В этой связи достаточно привести свидетельства американской стороны, которые показывают, что участие Советского Союза в разгроме милитаристской Японии, по ее тогдашней оценке, в решающей степени предопределяло кратковременность всей дальневосточной кампании, ибо без вступления СССР в войну против Японии ее вооруженные силы будут способны продолжать боевые действия на континенте (Маньчжурия, Корея, Китай) даже в том случае, если союзникам удастся оккупировать Японские острова, до конца 1946 года, а может быть, до 1947-го или даже 1948 года[259].

Следует отметить и тот факт, что и после денонсации советской стороной пакта о нейтралитете Япония не только не прекратила свои военные приготовления, но и усилила их. Укрепляется в это время группировка войск в Маньчжурии. Войну «до победного конца» предполагалось вести сухопутными войсками, которые в военных действиях на Тихом океане понесли сравнительно небольшие потери.

Так что ни у кого не должно быть сомнений в том, что милитаристская Япония вплоть до 9 августа 1945 года оставалась серьезным для нас противником, не отказавшимся от своих захватнических планов.

Иногда у недостаточно осведомленных людей, на которых и рассчитывают иные передачи очернителей нашей истории, вызывают недоумение сообщения о том, что СССР, объявивший себя поборником мира и выступающий против войны, вдруг сам открывает военные действия, хотя и с предварительным предупреждением. Ничего удивительного в этом нет. Еще на заре нашего государства В. И. Ленин, как глава Советского государства, на VIII съезде Советов, разъясняя подобную ситуацию, говорил: «…говорить нам, что мы должны вести войну только оборонительную, когда над нами до сих пор занесен нож… значит повторять старые, давно потерявшие смысл фразы мелкобуржуазного пацифизма. Если бы мы перед такими постоянно активно-враждебными нам силами должны были дать зарок, как нам это предлагают, что да, никогда не приступим к известным действиям, которые в военно-стратегическом отношении могут оказаться наступательные, то мы были бы не только глупцами, но и преступниками»[260]. Этой ленинской установкой и руководствовалось Советское правительство, строя свои взаимоотношения с милитаристской Японией весной и летом 1945 года.