Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

В нашей стране особый интерес к этой профессии вспыхнул с первыми шагами перестройки. В обрушившейся на обывателя информационной лавине статей, книг, теле– и кинофильмов об отечественных шлюхах доминировал образ валютной интуристовской проститутки – очень сексапильной девушки с непростой судьбой в непростое время.

Вторая волна информационного бума вокруг проституток у нас на родине относится к началу 1990-х годов, когда появились первые конторы телефонных девушек. Чуть ли не каждая порядочная газета считала своим долгом выделить какому-нибудь сотруднику определенную сумму денег, чтобы он вызвонил себе проститутку и взял у нее интервью.

За всеми этими забавами несколько в тени остались уличные проститутки – хотя именно они, а не валютно-гостиничные и телефонные, составляют основной отряд корпуса шлюх (и не только в нашей стране, кстати). Вторым, не совсем понятным, информационным пробелом стало практическое отсутствие упоминаний о тех, на кого проститутки работают. То есть в принципе обыватель знал, что у более-менее организованных проституток есть сутенеры… И все. На сутенерах цепочка обычно и обрывалась, что не давало возможности читателю в полной мере оценить масштабы и обороты денежных масс в «блядских империях», контролируемых организованными преступными группировками.

…Июнь, белая ночь, Невский проспект. Моего спутника знакомые называют Винт, он бригадир одной из питерских группировок. Он проводит для меня экскурсию под кодовым названием «В мире блядского бизнеса». Винту велено отвечать на любые мои вопросы. Приказы руководства, как известно, не обсуждают, и Винт ничего не спрашивает, но видно, что решение начальства ему непонятно и неприятно.

– Ну что, начнем, пожалуй, с отстойника, – говорит Винт, сворачивая на канал Грибоедова.

– Отстойника?..

– Ну да. Отстойником называется квартира, где собираются девушки, которые у нас работают. Они собираются там к определенному часу, где-то к одиннадцати вечера, и ждут сутенеров. А сутенер подъезжает, когда найдет клиента. Клиент получает девушку, расплачивается с сутенером и уезжает. За девушкой через некоторое время заезжает охрана и возвращает ее в отстойник…

Мы заходим в типичный петербургский двор-колодец. Из окна квартиры на втором этаже доносится женский смех. Поднимаемся в отстойник. Квартира больше всего напоминает расселенную коммуналку – ободранные стены, тусклый свет, грязь. В маленькой комнатке на двух диванах рядком сидят восемь девиц. На вид им от семнадцати до двадцати лет. Увидев Винта, они замолкают. Винт деловито их пересчитывает и спрашивает:

– Почему Марины нет?

– У нее ребенок заболел…

Винт недовольно хмурится:

– Он у нее все время болеет! Отдуваться за нее сами будете… Так, девочки, насчет фотографий. Не забудьте, крайний срок – послезавтра!

Девушки молча кивают. Мы выходим.

– Что за фотографии? – спрашиваю.

– На загранпаспорт. Мы собираемся отправить пробную группу в Германию на заработки. Паспорта уже, считай, купили, там люди ждут. Девки вот тянут, боятся.

– Чего боятся?

– Видишь ли, земля слухами полнится… Первыми вывозить проституток за рубеж начали не мы, а черные. Они там довольно жестоко с ними обращались, загоняли в квартиру и заставляли трахаться практически задаром. Нам это не нужно, мы, наоборот, хотим, чтобы девушки были заинтересованы в работе, но они пока боятся. Хотя и знают, что в Питере мы работаем честно.

– Честно – это как?

– Сейчас женщина часа на два для клиента стоит около сорока тысяч. Из этих сорока она получает на руки десять тысяч. Чуть больше получает сутенер. Остальные берем мы. А нам нужно оплачивать охрану, квартиру и машины. В месяц наша проститутка получает около двухсот пятидесяти тысяч рублей, согласись, приличная сумма…

– Как вы подбираете «кадры»?

– Это задача сутенера или сутенерши. Обычно девчонки приводят подруг, знакомых… Контингент у нас самый разный, но в основном – учащиеся, иногородние, общежитские. Беленькая, которая в углу сидела, кстати, с четвертого курса педагогического института. Медичек много.

– На что они деньги тратят?

– Бог их знает… На тряпки да на водку в основном. Пьют они, как звери просто. Вообще, с моей точки зрения, в проститутки может пойти лишь женщина с больной психикой или просто дура. Гробят они себя. Но это их личное дело. Силком ни одну сюда мы не тащили. Разные есть. Есть деловые, которые деньги на что-то копят, потом уезжают, есть даже замужние. Одна артистка была – мужу говорила, что в ночную смену подрабатывает.

– А у вас с ними отношения человеческие или рабочие?

– Это как? Если тебя интересует, трахаемся мы с ними или нет, я тебе скажу, что да, трахаемся. Но за деньги, на общих основаниях, то есть платим им их долю – десять тысяч. Трахнуть проститутку бесплатно – это западло. Другое дело, если сама предложит. Или, скажем, вот для тебя – можем бесплатно организовать. Хочешь? Тебе же, наверное, интересно? Там есть большие мастерицы, я лично обучал…

– Да нет, спасибо… Слушай, Винт, а кто клиенты у них? Сорок тысяч сейчас деньги немалые – просто пьяницы их заплатить не могут. Ну а бизнесмены солидные, наверное, что-нибудь поприличнее найти себе могут…

– Клиенты разные. В основном, конечно, мужики загульные. Бандиты. Кооператоры средней руки. Когда кто. Даже депутаты были.

– А почему бы им, девушкам то есть, не работать без вас – независимо. Цена-то такая же.

– Те, которые снимаются сами, больше рискуют, что их трахнут бесплатно, изобьют, что нарвутся на садиста-извращенца. В общем, риску больше. А мы своих бережем. Страшные разборки бывают, когда баб хотят бесплатно отнять. Или, скажем, был у нас случай – девчонки на садиста нарвались. Мы его нашли, искалечили, деньги отняли – вот наши девки и знают, что мы за них заступимся, опять-таки слух по городу идет…

– А чем ваша система отличается от телефонных?

– У телефонных риску больше. Они ведь не знают, кто с ними по телефону разговаривает. А ведь статью за сводничество и организацию притонов еще никто не отменил. А у нас… – мы сразу клиента видим.

– Сколько у вас таких квартир?

– Четыре.

– А сутенерских пунктов в городе?

– Три. Причем один мы делим с другой командой. У них в той точке стоит один сутенер, а у нас – два. Живем, кстати, мирно. Из-за территории не ссоримся.

– И сколько денег получает организация в месяц?

Винт насмешливо смотрит на меня.

– Ну ты даешь! Такие вопросы… Я сам точно не знаю. Но больше десяти миллионов…

Мы выходим на Невский проспект. Здесь один из сутенерских пунктов Винта. В данном случае сутенер – женщина. Не заметив Винта, она подходит ко мне и спрашивает интимным голосом:

– У вас не будет лишнего жетончика на метро?