Секс лучше шоколада - Карен Робардс

Черт, значит, он влип.

Полицейские подталкивали его к двери.

– Джули, тебе нельзя оставаться одной! Дорси, ты можешь прихватить ее в участок вместе с нами?

– Нет, не могу. – Голос Дорси стал издевательски вежливым, когда он, вместе с напарником выталкивая Макса в коридор, добавил через плечо:

– Извините, мэм.

– Джули!

– Я здесь, Макс. Офицеры, вы не можете…

Полицейские бесцеремонно затолкали Макса в лифт, и закрывающаяся дверь отрезала ее слова. Он не сразу пришел в себя, тупо уставившись на потускневшие стальные панели. Лифт дернулся и двинулся вниз.

– Джули! – заорал он во всю силу легких, но был вознагражден за свои усилия только подонком Дорси, заломившим ему за спину теперь уже обе руки, еще больнее, чем раньше.

Макс скрипнул зубами.

– Попробуй только заори так еще раз, и я тебе вышибу мозги.

Дорси выпустил его руки.

– Дорси, ты тупое дерьмо. Если с ней что-то случится, я разберу тебя на запчасти.

С Макса градом лился пот. Лифт, дергаясь и содрогаясь, медленно продвигался вниз. А Джули тем временем осталась одна на третьем этаже, не имея никакой защиты, кроме Джозефины.

– Слыхал, Николс? По-моему, он нам угрожает при исполнении.

Макс сделал глубокий вздох. Если он потеряет самообладание, он спровоцирует Дорси на жесткие действия, а это совсем ни к чему. Ему надо поскорее выбраться из этой передряги. Джули осталась без прикрытия. Если наемный убийца находится где-то поблизости, а в душе у Макса с каждой секундой росла уверенность, что так оно и есть, Джули погибнет.

Дорси был честным, но грубым и глупым полицейским, однако уж больно вовремя кто-то послал его произвести арест. Кто-то стоял за этим, и Макс с ужасом догадывался, кто именно.

Джули обречена. При мысли об этом его охватил страх, подобный порыву ледяного ветра. Он вспомнил девушку, погибшую под колесами перед входом в ее магазинчик, вспомнил, как Джули подверглась нападению прямо у себя дома. Страх превратился в ужас. Надо было немедленно подавить его. Нет ничего хуже, чем поддаться страху.

Макс заставил себя успокоиться, и тут лифт наконец достиг нижнего этажа.

Зажав Джозефину под мышкой и держа в другой руке сумку, Джули так и застыла у дверей лифта, закрывшихся у нее перед носом.

Она видела только свое отражение в тусклой серебристой поверхности. Губы у нее слегка припухли от его поцелуев, щеки горели румянцем, глаза сияли.

У нее был вид влюбленной женщины.

«Уходи отсюда».

Слова у нее в голове прозвучали словно ниоткуда, и Джули моментально позабыла, что она влюбленная женщина, и вновь превратилась в женщину, опасающуюся за свою жизнь. Она замерла, боязливо оглядываясь по сторонам.

Если она чему-то и научилась за время кошмара, в который превратилась ее жизнь, так это прислушиваться к тихому голосу у себя внутри, предвещавшему большие неприятности.

«Поторопись».

Да, надо спешить. Лифт движется слишком медленно. Лестница, которой они с Максом воспользовались по пути в контору, находилась слева от нее. Цепляясь за Джозефину как за собственную жизнь – слава богу, что у нее есть Джозефина, подумала Джули, без нее она бы точно умерла от страха тут же на месте, – она бросилась к двери на лестницу, но замерла на полпути. Она услышала тихий шорох за дверью на лестничной площадке.

«Это может быть кто угодно», – сказала она себе, напрягая слух, чтобы хоть что-нибудь расслышать за стуком крови в висках. – Кошка? Сторож? Убийца?"

Сердце колотилось у нее в груди, как загнанная лошадь перед финишной чертой. Ей стало страшно ступить еще хоть шаг, но надо было идти. Надо было бежать.

Перед ней было два пути: либо лифт, либо лестница. А дверь лифта упорно оставалась закрытой.

Ну и черт с ним, с лифтом. Стоит ей спуститься на два лестничных марша и она окажется под защитой Макса и двух дюжих полицейских.

«Прячься».

Она не успела последовать совету. Дверь открылась. Кровь застыла в жилах у Джули. Страх приковал ее к месту.

– Привет, Джули.

Она не знала, что страшнее: нацеленный на нее пистолет или лицо человека, державшего его в руке. Лицо с обезображенным, распухшим, багровым носом.

Полицейские были вооружены, Макс безоружен. Их было двое, он один. Руки у него были скованы за спиной.

У него оставался единственный шанс: взять их в этом замкнутом пространстве, используя фактор внезапности.

Разговаривать с этими парнями бесполезно. Если он не вырвется на волю, его засадят в каталажку. А Джули погибнет.

Лифт остановился с мелодичным звоном, отвлекшим внимание полицейских. Двери стали открываться. Макс вспомнил все, чему его учили в подразделении «тюленей», повернулся на одной ноге, как волчок, и выбросил вторую с силой и яростью торнадо.

– А-а-а-а-а! – завопил Дорси, которого удар оторвал от земли и заставил врезаться в Николса.

Тот, в свою очередь, отлетел к стене. Пистолеты очутились на полу, а полицейские свалились друг на друга. Макс безжалостно вскочил прямо на их поверженные тела, двинул Дорси под подбородок, когда тот попытался приподняться, и пнул Николса в спину. Дорси рухнул навзничь, глаза у него закатились. Николс, отчаянно ругаясь, попытался приподняться, но Дорси своей тушей прижимал его к полу, не давая двигаться быстро, и Максу как раз хватило времени, чтобы лягнуть его в челюсть. Николс сложился, как карточный домик.

Оба вырубились, и это заняло меньше минуты. Оба лежали на полу без сознания, окровавленные, но живые. Пройденная Максом подготовка научила его убивать, но он всегда старался избегать смертельного исхода. Впрочем, за избиение двух полицейских до потери сознания тоже медали не полагалось. Макс только что заработал себе кучу неприятностей и прекрасно это понимал. Ладно, об этом сейчас не время горевать. Сейчас главное – добраться до Джули и увезти ее как можно дальше отсюда, да поскорее.

Он согнулся, присел на корточки и переступил через кольцо своих рук, скованных наручниками. Теперь, когда руки оказались впереди, он первым делом выхватил свой «глок» из-за пояса у Николса и сунул его за свой собственный пояс спереди, моля бога, чтобы в спешке не отстрелить себе чего не нужно, потом нащупал в кармане у Дорси ключи от наручников.

Дорси дышал часто и неглубоко, кровь выступила в уголках его рта. Макс поморщился, когда его пальцы, нащупали ключи. «Извини, задница», – подумал он и вставил маленький серебристый ключик в замок наручников. Замок щелкнул.

Он снял наручники, проверил пульс у обоих мужчин: сильный и ровный. Жить будут и еще заставят его пожалеть об этом дне.