Ловчий желаний - Сергей Вольнов

Главной вражиной пары человеков, бегущих на север, оказалась именно погода. Холод с каждым часом усиливался, ветерок добавлял минусовых градусов… Длительное время передвигаться по глубокому снежному покрову тоже не праздная прогулка, даже на лыжах. Это спать в сугробах, конечно, теплее, чем на открытой поверхности, но сутками бегать по ним – ну его к чёрту!

Лежбище для первой ночёвки вырыли прямо в снегу. Двухместный зимник, что-то типа гибрида зимнего спального мешка и палатки, крупногабаритное тело Мумбы заполнило куда больше, чем на половину, и оставшегося объёма Фортуну едва хватило, чтобы втиснуться. Мулатка не обнимала ведомого, как первая проводница. Она просто прижалась к нему своими тугими налитыми телесами и почти сразу захрапела. Только и успела сказать, чтоб караулил, а она потом сменит. «Главное, не спать, а то замёрзнешь!» – хохотнула она, и уже через минутную паузу послышался богатырский храп. Честно говоря, именно он весьма пособил ведомому – не заснуть после целого дня безостановочного движения надо было сильно постараться.

Спустя какое-то время Мумба проснулась и сменила его. Храпение уже не мешало спать, а завывание метели, наоборот, убаюкивало… Так и миновала переходная ночь с зимы на весну.

Утром журналист проснулся свежим и отдохнувшим. Горячее женское тело не хуже печки согревало, да и пахла Мумба шикарно, прямо восточной пряностью какой-то. Это духи у неё такие? Везёт же ему на женское общество в дальних переходах! Точно знак благосклонности Фортуны…

Побежали дальше, и в течение светового дня до (Припяти) добрались, бывшего города атомщиков, но миновали его, обойдя по краю. Затем разразилась такая завирюха, что темп продвижения упал почти до нуля километров в час. Кое-как пробившись всё же сквозь буран до какой-то одиноко расположенной руины, знакомой проводнице, они ввалились в убежище и спрятались за остатками стен.

Здесь Мумба сообщила, что недолго осталось. Она взмахнула рукой – дескать, вон там, в той стороне, недалеко уже. «Ты первым спи, а я тебя потом разбужу караулить», – велела она, и к вечеру выбившийся из сил, всё ещё недостаточно тренированный Фортун с благодарностью принял такой «график».

Погодный катаклизм и помогал, и мешал продвижению. С одной стороны, пешком они бы потратили куда больше времени на переход. Быстро всё-таки добежали на лыжах! Но сколько же сил отобрало жуткое напряжение, потребовавшееся для борьбы с холодом, ветром, снегом и льдом…

Вторую ночь репортёр проспал как младенец, и когда проснулся, то снова чувствовал себя обновлённым. В первую минуту яви.

Но уже минуту спустя дошло – рассвело, а она его не разбудила!

Мумбы вообще не было рядом… Собственно, проснулся журналист не совсем сам. Разбудила его жара. Температура повышалась стремительно, как будто где-то сверху включился исполинский воздушный нагреватель, и потоки тепла из небесного конвектора обрушились на землю.

Неужели выброс?! За проведённые в Зоне недели воздействия по-настоящему сильных выплесков злой энергии репортёру на своей шкуре испытать не довелось, но ведь всё когда-то происходит впервые. Ох, как некстати-то! Хотя вполне возможно, что внезапно обрушившаяся зима – тоже выброс, но проявленный иначе?

Какое счастье, что тошнота не одолевает. Всё-таки дуракам и новичкам хотя бы в виде исключения везёт. Сейчас, ко всему прочему, ещё только проблеваться не хватало!..

Через пролом в остатке стены Фортун выглянул наружу. Снега и льды таяли напропалую. Прямо на глазах свершалось триумфальное возвращение бесконечной грязи.

Температура подскочила градусов на тридцать, не меньше, и продолжала повышаться. Утром второго дня весны, почти по расписанию, зима кончилась.

И кончился лыжный забег.

И кончилась поддержка проводницы.

– Ну что за наказание? – спросил журналист вслух. – Почему они все меня бросают?

Кого спрашивал, и сам не понял. Зону разве что…

Ждать возвращения мулатки смысла не имело – лыжи её отсутствовали. И просто ждать – тоже. Репортёр стянул и бросил обогревательную накидку, входившую в лыжный комплект, произвёл инспекцию оружия, в том числе и записывающего. Выпил немного воды; есть не стал. Взвалил рюкзак на плечи, повесил ремень штурмовой винтовки на шею, поверх всего хотел упаковаться в хемикожаную накидку, но передумал. Зачем, от кого прятаться… От чего действительно надо, от того даже эта «хемелеонка» не укроет. Лыжи и спальный зимник тоже бросил, выбрался из развалины дома и зашагал по новообразованному (опять чвак-чвак, чвак-чвак) месиву в том направлении, куда махнула вечером рукой «шоколадка» Мумба-Юмба, коварно растаявшая наутро.

Что оставалось?

Снова неизвестность грызёт душу, снова по колено в жирной грязи, снова один-одинёшенек…

Но – в шаге от вожделенной цели.

Во-он уже, виднеются чёрные макушки горбов Атомной. Если это она, конечно, собственной легендарной персоной бывшая ЧАЭС.

Ключевое слово – добрался!

И возникло у журналиста зыбкое ощущение вдруг, что всю дорогу в эпицентр Черноты он протопал самостоятельно, по наитию прокладывая курс и героически «торя лыжню» сквозь напасти, препоны и заслоны.

Что обе проводницы были всего лишь миражами. Или бредовыми видениями, или обрывками сна.

Просто-напросто виртуальные БЫ.

Чем-то сродни галлюцинаторному зрелищу, что открылось наконец взгляду непрошеного гостя, пробившегося сквозь чащу лесополосы, за которой просматривались циклопические холмы контуров слишком правильных, чтобы быть естественными. Хотя кто её знает, эту непредсказуемую Черноту, возьмёт, да и вспучит землю правильными параллелепипедами или ромбами! Уж где ей хозяйничать, как не здесь, в самой что ни на есть глубине себя…

Изучать в деталях остатки ЧАЭС, к которым добрался ценой неимоверных лишений, Фортун будет позже. Вблизи. Когда переберётся через этот каньон. И откуда он здесь взялся, такой красивый?! Края ровненькие, словно землеройная техника поработала, глубиной с пятиэтажный дом, а шириной… сколько на глазок до того «берега», метров двести? Нет, побольше будет…

Оп-па, а кто это на дне копошится, что за твари?!

– Ни фига себе! – Журналист до того обалдел, что снова заговорил вслух. – Да это ж натуральные медведки!..

Только вот размерами мутные насекомины оказались не меньше взрослых бизонов. Они выныривали из грязи, покрывающей дно каньона, пробегали короткие дистанции поверху и опять ускользали вниз, словно под их лапами разверзались норы. Какого чёрта они затеяли этот грязевой футбол, неясно.

А ведь Фортун уже собирался спускаться вниз, чтобы на ту сторону прогребаться. Нижняя поверхность казалась такой привлекательной, ровненькой, гладенькой, пусть и залитой вездесущим месивом…

И как же теперь перебраться-то? Эти переростки-тараканы, или кто они там, вряд ли возьмут его в команду форвардом или полузащитником. В лучшем случае мячом, в худшем – растопчут и сожрут…