Развязанные узлы - Галина Дмитриевна Гончарова

медвежьей шкуры и надела на нее мешок.

Потом отвязала лошадь - и мешок сняла.

Ветка качнулась у самого носа лошади, жуткий запах ударил в ноздри благородного животного... не видели вы, как это благородное и умное стоит на задних копытах, а передними по воздуху молотит что есть силы...

Хорошо пошла!

И тут все взрыла хорошо... да, так и выглядит... Мия оценивала поляну, а руки работали сами по себе, отвязали кусок шкуры с ветки, убрали в мешок, еще раз все проверили...

Отлично!

А когда тело найдут, тут и остатки следов затопчут.

Забегая вперед, так оно и вышло.

Лошадь вынесло на охотников, всю в пене, люди встревожились, поехали искать дана Амедео, ну и нашли...

Эданна Мария поплакала... недолго, дня два, а потом подала прошение королю. Поместье сыну сестры, а ей приданое и монастырь! Наконец-то и побыстрее!

Ни эданну Орнеллу, ни дану Мию никто не заподозрил. Убийство так и осталось 'несчастным случаем'.

Адриенна

Филиппо Третий умирал.

Сейчас это было уже очевидно, и счет пошел на дни, если не на часы. Мужчина лежал в кровати, не ел, не пил, только испражнялся под себя. И даже не осознавал этого.

Чистится, - шептали слуги.

Адриенна махнула рукой на все приличия и проводила время рядом со свекром, за что Филиппо Четвертый был ей весьма и весьма благодарен.

Отца он любил.

Искренне любил, но и трепетал перед ним, и побаивался, и... именно поэтому ему было тяжело смотреть, как сильный мужчина уходит. Уходит, как и жил.

Спокойно, рассудочно и бестрепетно.

Павда, утешала его величество эданна Франческа, спешно примчавшаяся в столицу и поселившаяся в своем городском доме.

Ко двору она не совалась, но логично рассудила, что умирающий король уже не так опасен. Ну и...

Филиппо Четвертый оценил глубину самопожертвования эданны и мчался к ней каждую ночь.

А Адриенна ночевала рядом с Филиппо Третьим. Благо, в спальне короля была выдвижная кровать. Обычно на ней спал камердинер, но сейчас...

Дан Пинна был искренне благодарен эданне Адриенне.

Вот просто - за все.

Когда ты привязан к человеку, когда ты его любишь (и вот не надо этих пошлостей, можно подумать, что любовь бывает только плотская), когда любимый уходит...

Как же это больно!

И тяжко!

И так не хочется, чтобы любимого человека касались чужие, равнодушные руки...

До слез, до крика, до боли... да, слуги ухаживают. Но это другое.

Это их работа.

Им приказали - они пришли, им прикажут - они уйдут.

И именно поэтому Адриенна получила искреннюю благодарность камердинера. И...

***

Филиппо застонал ночью.

Адриенна привычно встала,, положила ему руку на лоб, зашептала какую-то ерунду, про то, что все спят, и спать надо, и все будет хорошо...

Потом попоила короля, вытащила испачканную пеленку, без малейшей брезгливости подстелила чистую

Брезгливость?

Нет, не слышали.

Это эданне Франческе вольно мизинчик оттопыривать и тянуть с ужасом в глазах: 'это так ужасно, я просто не могуууу...'.

Ну и не моги.

А Адриенна в деревне выросла... вы мимо свинарника не проходили, не случалось? С подветренной стороны,, очень рекомендую.

А еще можно жеребят выкармливать, и щенят, и котят... да кого только на попечении Адриенны не случалось! С ее легкой руки, кого только дане не тащили.

Так уж это...Сибеллины - свет и счастье своей земли.

Растущего на ней, живущих на ней... побывав в руках Адриенны, на поправку шли практически все животные. Но это же потом!

Когда она осмотрит, покормит, приглядит... если что - больные животные и пахнут не лучшим образом, и испражняются, кстати говоря, и тошнит их тоже частенько.

И раны Адриенна перевязывала, и повязки накладывала. Это обязанность хозяйки дома, если уж на то пошло!

Потом, конечно, можно и лекаря пригласить. Но где лекарь, а где замок! Пока он доедет, больной шесть раз помереть успеет...

Так что... какая брезгливость? Смешно даже!

Иларио Пинна, который тоже проснулся на стон, стоял в дверях спальни, и наблюдал за этим. Видел уверенные четкие движения белых рук в сумраке комнаты, видел, как эданна почти материнским жестом отвела с лица короля мешающую прядь...

- Спасибо, ваше величество.

- Дана Адриенна, - привычно отозвалась женщина. - то есть эданна...

- Спасибо вам, эданна Адриенна.

Адриенна качнула головой.

- Это мой долг.

Почему-то она осознавала это именно так.

А еще...

Филиппо Третий уходил из-за проклятья. Если Адриенна его бросит, ему будет намного больнее. Пока она рядом... ему легче.

Кстати, Иларио это тоже отметил.

- Я знаю, вы не любите короля...

- Которого из? - горько улыбнулась Адриенна. - Если что, дан Пинна, это взаимно.

- Его величество принудил вас выйти за принца.

- Да.

- И вы можете уйти.

- Да.

- Когда вы уходите, ему становится хуже. Почти перестают действовать обезболивающие... я знаю, какого вы рода, эданна. Его величество не делился со мной, но я знаю...

- Неужели?

В полумраке, который развеивался лишь двумя свечами, выражение лица Адриенны было не отследить. Поэтому дан Пинна ориентировался только на ехидство в голосе женщины.

- Сибеллины, ваше величество. Вы - радость своей земли...

- Да. Вы понимаете, дан, что если об этом узнают, вас просто казнят?

- Да, эданна. Понимаю.

- Тогда больше так не рискуйте, - посоветовала Адриенна.

- Не стану. Я... вы могли бы злорадствовать. А вы искренне стараетесь помочь. Я ведь вижу, я не слепой. И остальные слуги видят...

Адриенна вздохнула.

Разговор был тягостным, но... для чего-то же мужчина его затеял? Видимо, для чего-то важного.

- Дан Пинна, его величество просил меня о вас позаботиться. И если вы захотите мне служить, я буду рада.

- я не знаю, ваше величество. Мне будет сложно.

Адриенна вздохнула.

- Я знаю. Дан Пинна, здесь и сейчас - поймите меня правильно. Вы можете уехать к себе и получать пенсион. Вы можете остаться при дворе, я лично прослежу, чтобы вас никто не смел задеть. Вы можете остаться и служить мне. Насчет его величества я не знаю, он может не захотеть вас видеть.

- И не захочет.

- Я ничего и не предлагаю от его имени. А от своего - вы меня услышали.

- Я услышал, эданна Адриенна. И... все правильно понял.

Адриенна вздохнула.

- Еще одно, дан Пинна. Когда родится мой сын... может быть, вы будете нужны ему. Не мне, а ему.

Мужчина закашлялся.

- И вы... эданна, вы сможете доверить мне своего ребенка?