Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти - Шошана Зубофф

Декларации по сути своей инвазивны, поскольку они навязывают новые факты социальному миру, а те, кто их декларирует, ищут способ заставить других согласиться с этими фактами. Как пишет историк Мэтью Рестолл, декларация Колумба отражает «модель завоевания»:

Испанские завоеватели и их монархи очень стремились оправдать свое вторжение как способ прийти к соглашению, особенно среди европейской аудитории. Они разработали меры, призванные придать делу «обличие законности, ссылаясь на одобренные прецеденты и следуя им»[500]. С этой целью перед солдатами была поставлена задача зачитывать местным жителям, прежде чем напасть на них, монархический эдикт 1513 года, известный как «Требования» (Requirimiento)[501]. Эдикт декларировал, что конкистадоры воплощают в себе власть Бога, папы и короля, а затем объявлял коренные народы вассалами, подчиненными этой власти:

Затем в указе перечислялись страдания, которые выпадут на долю тех, кто ослушается. В этом сокрушившем миры противостоянии с беспрецедентным, местных жителей призывали, увещевали и приказывали, на языке, который они не могли постичь, сдаться без сопротивления в знак признания властей, существование которых они не могли себе вообразить. Процедура была настолько циничной и жестокой, что приближающиеся захватчики часто выполняли свои обязательства, бормоча длинные абзацы эдикта себе в бороду, глубокой ночью, прячась среди густой растительности в ожидании момента атаки: «Как только европейцы выполняли эту обязанность проинформировать своих жертв, путь для разграбления и порабощения был свободен». Монах Бартоломе де лас Касас, труды которого донесли до нас свидетельства истории испанских зверств, писал, что «Требования» обещали туземцам справедливое обращение после сдачи, но также разъясняли последствия неповиновения. Любой акт сопротивления со стороны коренного населения считался «восстанием», тем самым узаконивая жестокое «возмездие», выходящее за пределы принятого в военное время, включая невиданные пытки, сожжение посреди ночи целых деревень и публичное повешение женщин:

Завоевание посредством деклараций должно звучать знакомо, поскольку факты надзорного капитализма прокрались в мир в силу шести критических деклараций, совершенно безосновательных на момент, когда Google впервые их сделал. То, что провозглашенным в них фактам было позволено остаться в силе, очевидно из стратегий изъятия, примененных Verizon и другими новыми звездами на небосводе надзорного капитализма. В восторге от достижений молодой фирмы, основатели Google, поклонники и восхищенная пресса молча проводили глазами поразительные картины вторжения и завоевания, скрытые в этих утверждениях[504].

Шесть деклараций заложили основу большого проекта надзорного капитализма и совершённого им «первородного греха» изъятия. Их нужно отстоять любой ценой, потому что каждая следующая декларация основывается на предыдущей. Если рухнет одна, рухнут все:

• Мы заявляем, что человеческий опыт есть сырье, которое волен присвоить себе каждый. Исходя из этого, мы можем игнорировать соображения личных прав, интересов, осведомленности или понимания.

• Исходя из этого, мы утверждаем, что имеем право собирать личный опыт для перевода в поведенческие данные.

• Наше право собирать сырье, основанное на наших притязаниях на его общедоступность, дает нам право собственности на поведенческие данные, полученные из человеческого опыта.

• Наши права собирать и владеть дают нам право знать то, что раскрывают эти данные.

• Наши права собирать, владеть и знать дают нам право решать, как использовать это знание.

• Наши права собирать, владеть, знать и решать дают нам право на условия, обеспечивающие осуществление наших прав собирать, владеть, знать и решать.

Итак, эпоха надзорного капитализма открылась этими шестью декларациями, которые определили ее как эпоху завоеваний. Надзорный капитализм добился успеха посредством агрессивных деклараций, и этот успех служит яркой иллюстрацией захватнического характера декларативных слов и поступков, которые стремятся к победе путем навязывания новой реальности. Завоеватели XXI века не спрашивают разрешения; они прокладывают путь, устилая выжженную землю практиками фальшивой легитимации. Вместо циничных монархических эдиктов они предлагают циничные пользовательские соглашения, положения которых столь же туманны и невнятны. Они строят свои линии укреплений, яростно защищая уже присвоенные территории и набирая сил для следующих вылазок. В конце концов они выстраивают в сложных экосистемах торговли, политики и культуры целые города, декларирующие законность и неизбежность всего, чего они достигли.

Эрик Шмидт рассуждал о важности доверия, но своими «декларациями» Google позаботился о том, чтобы его успех не зависел от нашего доверия. Его декларативные победы стали средством концентрации знания и власти всемирно-исторического масштаба. Это те бастионы, которые обеспечивают его дальнейший рост. Шмидт иногда проговаривал нечто подобное. Описывая «современные технологические платформы», он говорит, что «почти ничто не может сравниться со скоростью, эффективностью и агрессивностью распространения этих платформ – разве что биологические вирусы, и это наделяет соответствующей властью тех, кто их строит, контролирует и использует»[505].