Под южным солнцем - Маргарет Пембертон

— Бог знает, — сказала Зита, пытаясь открыть вагонное окно. — Мне кажется, что телеграф во время войны тоже пострадал, и я сомневаюсь, что моя телеграмма дошла до адресата. Однако если папа все-таки ее получил, он обязательно нас встретит.

Окно наконец опустилось, и Зита высунулась наружу, придерживая шляпу рукой в сиреневой перчатке.

— Ты видишь его, мама? — спросила Катерина, пристраиваясь рядом с ней.

— Нет.., пока… — Поезд начал тормозить, и Зита вдруг закричала:

— Да! Он здесь, Катерина! Он здесь!

Это был волнующий момент. Как только поезд остановился, они вместе с возбужденным Петром устремились на переполненный людьми перрон, где их ждал Алексий.

Они уже недавно виделись на острове Корфу, но эта встреча была особой, потому что теперь они находились на родной земле.

— Как Наталья? — спросил Алексий после того, как они обнялись и расцеловались.

— У нее все хорошо, — сказала Зита дрожащим от волнения голосом. — Но Джулиан не стал ей говорить в Ницце об ее изгнании. Он не хотел омрачать нашу встречу и собирался все рассказать по возвращении в Лондон…

— Значит, теперь она уже все знает? — беспокойно прервал ее Алексий. — Джулиан ей сообщил?

— Первой это сделала Катерина. — Зита продолжала крепко сжимать руку мужа. — Джулиан пытался утешить Наталью, говоря, что не важно, где они будут жить, и что наша семья будет встречаться каждый год.

— Но только не в Белграде, — мрачно сказал Алексий.

— Да, дорогой, — мягко согласилась Зита, — не в Белграде.

Катерина с болью наблюдала за родителями. Они надеялись на встречи, которые теперь вряд ли состоятся. Война не прошла для них бесследно. Тяжелейший переход зимой через горы преждевременно состарил мать, а отец, раньше державшийся прямо, теперь ссутулился от ревматизма, заработанного за несколько лет войны в сырых окопах. Оба много пережили и не заслуживали того, чтобы и дальше страдать.

С тяжелым сердцем Катерина думала о том, что будет с ними, когда Наталья сообщит о своей размолвке с Джулианом и о будущем ребенке, которого ждет от другого мужчины. Ее охватило чувство, раньше ей не знакомое. Она была рада, что Сандро запретил Наталье въезд в страну. Ведь та могла бы вернуться в Белград со своим любовником, к стыду родителей, которые вряд ли смогли бы пережить такой позор.

Отец прервал ее мрачные мысли, обнял за плечи и сказал:

— Поехали домой. Наш особняк сильно поврежден и разграблен, а когда я впервые туда вернулся, там было к тому же неимоверно грязно. К счастью, несколько недель назад вернулся Лаза и устроил генеральную уборку.

— А Сиси? — спросила Катерина, помогая Петру сесть в ландо, утратившее прежний лоск, долгое время оставаясь без присмотра, и герб Василовичей был едва различим на его дверце. — Сиси тоже здесь?

Алексий кивнул:

— Она прибыла пять дней назад, добиралась сначала морем от Корфу до Афин, а затем по суше через Грецию и Черногорию. Не представляю, почему она на это решилась, когда могла бы вместе с тобой и мамой поехать в Ниццу, а затем с Натальей и Джулианом отправиться в Англию.

— Ее родители умерли, и в Англии у нее остались только дальние родственники, — сказала Катерина. Кучер щелкнул кнутом, и ландо с грохотом покатилось по булыжной мостовой. — Она считает Белград своим домом, и те страдания, которые ей пришлось пережить здесь во время оккупации, еще больше сблизили ее с ним.

— Хельга тоже считала Белград своим домом, — тихо сказала Зита.

Алексий ласково коснулся ее руки.

— Возвратившись в Белград, я первым делом позаботился перенести тело Хельги с городского кладбища в наш фамильный склеп.

Зита благодарно пожала его руку. Порой ей казалось, что из-за тяжких воспоминаний ее возвращение станет невыносимым. Сейчас, глядя на разрушенный город, она поняла — несмотря ни на что, это единственное место в мире, где ей хотелось бы жить.

Катерина тоже была рада возвращению домой. Хотя город был почти полностью разрушен, обезобразить природу война была бессильна. Сава и Дунай по-прежнему величественно несли свои воды, а Калемегданские сады и древняя крепость все так же возвышались над городом. Она крепко сжимала руку Петра, обращая его внимание на все достопримечательности.

Ей хотелось, чтобы сын навсегда запомнил свое возвращение на родину.

Вечером после ужина Катерина обратилась к Отцу:

— Папа, почему дядя Петр до сих пор не вернулся? Сиси говорит — ходят слухи, будто бы он намерен остаться на чужбине.

— Думаю, он не вернется, — спокойно ответил отец, — по крайней мере в ближайшее время, — Но почему? — настаивала Катерина. — Я думала, ему устроят торжественную встречу и празднества в его честь.

— Ты видела людей на улицах? — мягко спросил Алексий. — Толпы израненных и искалеченных молодых мужчин? Женщин, оплакивающих своих сыновей, мужей и отцов? Война, может быть, и окончилась, но торжества пока неуместны. А король не хочет возвращаться, потому что не чувствует себя больше правителем и не хочет им быть. Он давно уже передал все свои полномочия Александру. Петр уже не молод и состарился еще больше, участвуя в сражениях. Теперь он нуждается в покое и отдыхе, а в Белграде сейчас ему, конечно, этого не найти.

В этот вечер Катерина отправилась спать в глубоком раздумье о судьбе своей страны. Потихоньку войдя в комнату Петра, чтобы убедиться, хорошо ли он укрыт и крепко ли спит, Катерина вспомнила о сестре, о ее любовнике-хорвате и о его возможном участии в правительстве нового королевства южных славян.

На следующий день, впервые за последние пять лет, Катерина отправилась с матерью в Конак.

— Александр хочет нас повидать, — сказала Зита, когда их ландо въехало во двор королевского дворца. — Боюсь, он не сможет уделить нам много времени, но это очень мило с его стороны.

По всему чувствовалось, что работа по восстановлению дворца идет полным ходом. Несмотря на разруху, то тут, то там были видны знакомые предметы дворцовой обстановки. В углу по-прежнему стояло чучело огромного бурого медведя, по преданию, подстреленного самим Карагеоргием. Катерина улыбнулась, вспомнив, как этот вздыбленный зверь пугал в детстве ее и Наталью.

Увидев Зиту и Катерину, Сандро направился к ним. Катерина сразу заметила, как сильно он изменился. Когда-то он был очень веселым и любил шутить, а сейчас вел себя чрезвычайно сдержанно.

— Рад тебя видеть в —Белграде, Катерина, — сказал он, и, хотя его голос звучал вполне искренне, в нем не было прежнего добродушия, а на лице — знакомой улыбки. — Я думал, вы останетесь в Ницце подольше. Ранняя весна там гораздо приятнее, чем здесь.

— Мне очень хотелось домой, — сказала она, впервые в жизни чувствуя неловкость в разговоре со своим двоюродным братом.

Его лицо помрачнело. Катерина замолчала. Ей нечего было сказать. В последний раз, когда они встречались в Конаке, было объявлено о неофициальной помолвке Сандро со старшей дочерью русского царя. В те далекие дни, такие безоблачные, падение могущественного дома Романовых представлялось таким же немыслимым, как и конец империи Габсбургов.