Пятая зима - Китти Джонсон

Я уже заметила, что свитер был Марку велик, к тому же спереди на нем был вывязан Олень Рудольф с таким красным носом, словно у бедняги была сильнейшая простуда.

– Я прихватила несколько собачьих игрушек, – сказала я. – На Рождество Клайв всегда оставляет несколько штук в стационаре на случай, если к нам привезут больных щенят. – Я поставила пакет с кормом на стол и сорвала упаковку с резиновой косточки. – Вот, – сказала я, протягивая косточку Марку. – Займи его, а я пока насыплю ему корм.

Марк помахал косточкой в воздухе и счастливо улыбнулся, когда щенок вцепился в нее зубами.

– Молодец, малыш! На-на-на… Вот так, вот так! Хватай ее! Ух какие мы свирепые!

Марк так смешно сюсюкал, а щенок так смешно рычал, упираясь передними лапками в ковер и задрав вверх толстую попу, что я рассмеялась. Эти двое друг друга стоят, подумала я.

Игра в «кто кого перетянет» продолжалась до тех пор, пока я не поставила на пол в кухонном уголке миску с готовой собачьей едой. Щенок тут же бросил резиновую косточку и, бросившись к миске, принялся жадно есть.

– Он, наверное, проголодался, – предположил Марк.

Я кивнула.

– В этом возрасте щенкам полагается есть четыре раза в день. Ты об этом знал?

– Теперь знаю. – В его голосе снова прозвучали нотки подавленности.

– Послушай, Марк, – сказала я мягко, – ты бы лучше позвонил Грейс. К празднику у меня есть только карри для микроволновки, но зато много. Если ты решишь не возвращаться сегодня домой, там как раз две порции. Ну, а если ты все-таки решишь уехать, я с ними как-нибудь справлюсь.

– Ты действительно на это способна? – ужаснулся Марк.

– На что?

– Способна съесть две порции карри?

Я улыбнулась. Он пытался шутить, и я решила, что это – добрый знак.

– Сегодня Рождество. Каждый имеет право побаловать себя на праздник – это закон.

Марк поднялся с пола и огляделся. Плечи его снова поникли.

– Ладно, сейчас позвоню, – сказал он.

– Иди в гостевую спальню, там тебе никто не помешает. – Я махнула рукой в сторону нужной двери, но Марк и так знал куда идти. Почти в тот же момент, когда он скрылся за дверью, за моей спиной загремела по полу миска, и я обернулась. Щенок встал на край миски передними лапами и пытался ее перевернуть.

– Под ней ничего нет, дурашка, – сказала я и включила радио, чтобы заглушить доносящийся из-за двери голос Марка. Когда я загружала в микроволновку самосы[22], чтобы их разогреть, щенок вдруг начал бегать кругами, тщательно обнюхивая ковер. Почти не думая, я схватила подвернувшуюся под руки газету и, бросив ее на пол, посадила на нее щенка, который немедленно облегчился.

– Вот молодец! – похвалила я его, засовывая использованную газету в мусорную корзину.

Я еще улыбалась, удивленная сообразительностью щенка, когда вернулся Марк.

– А какое у тебя карри, мадрасское или ко́рма? – спросил он.

– Значит, остаешься? – спросила я, хотя уже поняла весь расклад по выражению его лица.

– Мне было приказано возвращаться домой, – ответил Марк мрачно. – В буквальном смысле приказано. «Ужин будет готов через час. Я сказала маме и папе, что ты ненадолго вышел, чтобы помочь приятелю, так что возвращайся домой немедленно», – процитировал он со знакомыми интонациями Грейс.

– Приготовить рождественский ужин – это большой стресс, – сказала я авторитетно. Я действительно так думала, хотя мне самой еще ни разу не выпадало подобное испытание для нервов и физической выносливости (разогретое в микроволновке карри, разумеется, в счет не шло).

Марк опустился на сухую половинку дивана. Щенок немедленно попытался взобраться к нему, и он, взяв его на руки, посадил к себе на колени. Как и следовало ожидать, малыш тут же уснул.

– Я… В общем, то, что́ она сейчас мне сказала, поневоле заставило меня задуматься о нашем браке, понимаешь? – проговорил Марк, ласково поглаживая мягкую шерстку щенка. – Я имею в виду ее привычку командовать. Грейс просто говорит, как, по ее мнению, должно быть сделано то-то и то-то, и ждет, что все будет именно так, как она сказала. Она требует, чтобы я ходил по струночке, а я… Как правило, я делаю все, что она хочет.

Я молча кивнула, понимая, что Марк решает сейчас проблему гораздо более сложную, чем сравнительно простой вопрос, где именно он будет есть рождественский праздничный ужин. Молчать мне было нелегко – слова готовы были сорваться с губ, но я справилась.

Наконец Марк поднял голову.

– Твое карри пахнет очень аппетитно, – сказал он.

– Я еще даже не начинала его греть.

Он слабо улыбнулся.

– Все равно оно вкусное, меня не проведешь. Вкуснее, чем… В общем, если ты не против, я хотел бы его попробовать.

Я кивнула и кончиком ножа в нескольких местах проткнула пленку на упаковке карри. Тык-тык-тык.

Меньше чем через десять минут тарелки с праздничным рождественским ужином уже стояли перед нами. В центре стола на блюде я разложила самосы и оладья-бхаджи. Рождественских хлопушек у меня не было – я не ждала гостей, поэтому не стала их покупать. Ни у меня, ни у Марка не было на голове никаких бумажных корон. В последний момент меня осенило, и я принесла Марку вязаную полосатую шапочку с огромным помпоном, а на себя напялила соломенное канотье, так что мы оба выглядели достаточно нелепо – в полном соответствии с праздничной традицией.

Потом Марк разлил по бокалам вино из бутылки, которая охлаждалась в холодильнике. Взяв бокал, я спросила себя, за что, учитывая обстоятельства, он поднимет тост. Марк действительно задумался, но в конце концов сказал просто:

– Счастливого Рождества, Бет!

– Счастливого Рождества.

Карри оказалось на удивление вкусным. Можно было подумать – оно знало, что его подадут к празднику, и постаралось быть особенно ароматным и острым.

– Ум-м, вкусно-то как! – пробормотал Марк с набитым ртом. – Невольно подумаешь, уж не пора ли нам в Британии сделать карри традиционным рождественским блюдом вместо фаршированной индейки?

– Во всяком случае, это будет намного дешевле, – заметила я.

Откровенно говоря, я не могла не думать о всех тех продуктах в доме Грейс, которые теперь пропадут зря. Я не могла не представлять себе пустой стул Марка и сумрачные лица растерявших аппетит гостей, тщетно делающих вид, будто все в порядке.

Перед тем как мы сели за стол, Марк отправил Грейс эсэмэс – вероятно, предупредил, что не придет к ужину, после чего отключил телефон. На мгновение мне даже стало жалко Грейс, чьи усилия организовать образцовый рождественский ужин в кругу семьи пошли псу под хвост