Безвинная - Гейл Кэрриджер

— Именно, — подмигнул ей месье Трув.

— Мы не хотели прослыть невежами, — добавила мадам Лефу. — Нельзя же неожиданно явиться в гости без подарка. Вот кое-что с собой и прихватили.

— Очень любезно с вашей стороны.

Алексия вытянула шею, пытаясь понять, что происходит в дальнем конце коридора. В катакомбах, как и полагается, клубился мрак, и вынырнувших из него мужчин толком рассмотреть не удавалось, но сосчитать — без проблем. Шестеро. Боже мой, шестеро вампиров — да это прямо-таки целый рой! Судя по всему, они и правда очень хотят ее смерти.

Тамплиеры, хоть и вооруженные грозными деревянными ножами, оказались не в лучшем положении. Сверхъестественная сила и скорость — большое подспорье в ближнем бою. Трое воинов-фанатиков, до сих пор стоявших лицом к Алексии, тоже развернулись, готовясь вступить в битву. Это отчасти уравновесило силы: теперь выходило по два рыцаря на одного кровососа. Схватка оказалась на удивление тихой. Тамплиеры не издавали почти никаких звуков, только изредка мычали от боли или негромко вскрикивали от неожиданности. Вампиры дрались почти так же: молча, быстро, насмерть.

И, к сожалению, мешанина беспорядочно мелькающих клыков и кулаков перекрыла Алексии единственный путь к свободе.

— Что вы скажете — сумеем мы прорваться сквозь этот заслон?

Мадам Лефу задумчиво склонила голову набок.

Алексия отпустила юбки и вскинула свободную руку:

— С моими необычными способностями приключение может выйти довольно интересным. Месье Труве, позвольте, я покажу, как действует парасоль. Думаю, мне лучше освободить обе руки.

Алексия наскоро рассказала часовщику, как эффективнее всего использовать арсенал устройства в их нынешних обстоятельствах.

— Прекрасная работа, кузина Женевьева! — месье Труве был, кажется, искренне восхищен.

Мадам Лефу покраснела и занялась булавками для галстука. Она достала обе: деревянную — для вампиров и серебряную, за неимением лучшего, для тамплиеров. Флут взвел курок. Алексия сняла перчатки.

Они совсем забыли о господине Ланге-Вильсдорфе — даже удивительно, как им это удалось, учитывая, что его несуразная пародия на собаку все еще тявкала во всю глотку.

— Но ты не можешь уйти, женская особь! Я не закончил свои исследования. Мне так хотелось вырезать из тебя ребенка и препарировать. Я мог бы выяснить его природу. Я мог бы… — он осекся: его прервал громкий рык.

Прямо на них выскочил Чаннинг. Выглядел он изрядно потрепанным. Прекрасный белый мех побурел от крови, часть порезов, нанесенных серебряным клинком, всё еще кровоточила — они затягивались медленнее обычного. К счастью, ничего угрожающего жизни оборотня Алексия не заметила. А о его противнике-настоятеле ей не хотелось и вспоминать — там-то без смертельных ран явно не обошлось.

Чаннинг высунул язык, а затем повернул голову в сторону битвы, кипевшей прямо перед ними.

— Я знаю, — кивнула Алексия, — вы привели с собой кавалерию. Право, это было лишнее.

Оборотень тявкнул на нее, словно хотел сказать: «Сейчас не время для легкомыслия».

— Хорошо — после вас.

Чаннинг двинулся к кипящей свалке, в которой смешались вампиры и тамплиеры.

Немецкий ученый, съежившийся при виде оборотня, завопил, не отходя от стены, в которую вжимался изо всех сил:

— Нет, женская особь, ты не уйдешь! Я тебя никуда не пущу!

Алексия взглянула на коротышку и увидела, что он выхватил какое-то необычное оружие. Оно напоминало кожаную волынку с заклепками, скрещенную с мушкетоном. Ствол сурово глядел в сторону Алексии, но рука господина Ланге-Вильсдорфа слишком дрожала на спусковом крючке. Не успел еще никто отреагировать на появление этого оружия, как Пош в неожиданном приступе безрассудной отваги бросился на Чаннинга.

Не сбавляя шага, оборотень мотнул головой, раскрыл свою исполинскую пасть и проглотил собачонку целиком.

— Нет! — вскричал немец, мгновенно переводя ствол мушкетона-волынки на обидчика и нажимая на курок. Раздался громкий хлопок, из ствола вылетел шар размером с кулак, сделанный из какого-то красного желе, ударился в бок Чаннинга и разлетелся брызгами. Что бы это ни было за вещество, для оборотней оно, как выяснилось, опасности не представляло: белоснежный волк только встряхнулся, как мокрая собака, и посмотрел на маленького человечка с отвращением.

Флут, выстреливший в тот же миг, попал немцу в плечо. Разряженный пистолетик, снова ставший бесполезным, отправился в карман камердинера. Алексия подумала: надо бы раздобыть для Флута оружие получше, посовременнее — может, даже револьвер.

Господин Ланге-Вильсдорф вскрикнул от боли, схватился за раненое место и упал.

Мадам Лефу подошла к нему и вырвала из его обессилевшей руки необычное оружие.

— Хотите правду, сэр? Идеи у вас, может, и здравые, но методы исследования и моральный кодекс вызывают большие, нет, огромные сомнения. Вы плохой ученый, сэр! — с этими словами француженка ударила его в висок стволом его собственного мушкетона-волынки. Немец звучно стукнулся головой о пол и затих.

— Право, Чаннинг, — укорила Алексия оборотня, — зачем вам понадобилось глотать собаку этого человека? Уверена, у вас теперь будет ужасное несварение желудка.

Белоснежный волк фыркнул и, не глядя ни на кого, бросился в бой, в котором пока не наблюдалось решительного перевеса ни одной, ни другой стороны. Очевидно, при раскладе двое против одного, если двое — хорошо обученные воины-монахи, а один — вампир, силы примерно равны.

Алексия побежала следом за Чаннингом. Настала пора немного сдвинуть весы.

Пока оборотень прокладывал путь, просто прогрызая его в гуще схватки, Алексия без перчаток старалась дотронуться до всех, до кого могла дотянуться. Вампиры от ее прикосновения делались смертными, а тамплиеры с омерзением отшатывались; таким образом, она имела преимущество и перед теми и перед другими.

Вампиры выпускали из рук своих противников, внезапно потеряв сверхъестественную силу, или, вцепившись кому-нибудь зубами в шею, вдруг обнаруживали, что лишились клыков. Тамплиеры, умевшие быстро пользоваться любым преимуществом, могли бы перебить кровососов, но их отвлекало появление нового, не менее грозного врага — оборотня. К тому же фанатики с изумлением и испугом увидели свою пленницу, которую считали чопорной унылой англичанкой не слишком большого ума, — теперь она деловито шныряла среди них и трогала их руками. Условный рефлекс брал верх: их ведь из поколения в поколение учили сторониться запредельных, как самого дьявола, учили, что те представляют страшную опасность для их священных душ. И рыцари уворачивались и пятились от Алексии.

Следом за ней шагал месье Труве: он частично израсходовал заряды парасоля и теперь размахивал тяжелым бронзовым предметом как дубиной, молотя им всех, кто попадался на пути. Алексия вполне его понимала: она и сама предпочитала этот метод. Ей подумалось: пожалуй, надо бы придумать ему специальное название — например, «парасолинг». Следом танцующей походкой шла мадам Лефу с волынкой-мушкетоном в одной руке и булавкой для галстука в другой, весело раздавая направо и налево удары и уколы. И наконец, последним, с изящным достоинством прикрывая тыл, неторопливо шествовал Флут. Почтовый чемоданчик он использовал вместо щита, а булавкой, взятой для такого случая у мадам Лефу, тыкал в кого попало.