Твой соблазнительный обман - Александра Хоукинз

Оливия оказалась в железных объятиях Норгрейва. Она всхлипнула у него на груди. Тот отвернулся от Чонси, который был вне себя от своеволия маркиза.

– Что, черт побери, вы делаете? – закричал на него Чонси. – Она принадлежит…

Кто-то постучал в дверь, раздались мужские голоса. Потрясенная, Оливия не понимала, что происходит. Она уткнулась лицом в сюртук Норгрейва, а тот продолжал ее обнимать. Казалось, старик защищает ее от жестокости и грязи нынешней тюрьмы.

Крики Чонси проникали сквозь утешительные объятия маркиза. Оливия отстранилась как раз в тот момент, когда Торн сбил с ног любовника леди Грисдейл. Не веря своим глазам, она наблюдала, как ее жених бил Чонси по почкам. Похититель заскулил, но Торн и не собирался останавливаться. Он бил его ногами в бок, пока Чонси не перевернулся на спину. Сент-Лион, Рейнбо и Шанс стояли рядом и не давали никому приблизиться к их приятелю сзади и остановить избиение подлеца, который того заслуживал.

– Ты молодец, отец, – похвалил Маркрофт, сразу же помрачнев при виде синяков на теле девушки. – Ты был очень убедителен в роли растлителя невинных. А теперь отойди от мисс Лидалл, пока Торн не вытряс из тебя душу за то, что ты к ней прикоснулся.

Норгрейв покорно поднял руки вверх, отступая.

– Полагаю, мисс Лидалл за сегодня уже навидалась жестокости. – Он взглянул на дерущихся мужчин и поморщился. Торн оседлал Чонси и молотил его кулаками по лицу. – Кровожадный варвар. Наверное, у Блекбернов это в крови.

Маркрофт развернул Оливию так, чтобы она не видела ни Торна, ни Чонси.

– Не смотрите, – посоветовал он. – Ничего хорошего вы там не увидите.

– Согласен, – пробормотал его отец.

Граф обернулся и через плечо взглянул на Норгрейва.

– Спасибо! Успокоил. – Его озлобленное лицо смягчилось, когда он опустил глаза на Оливию. – Все, что вам нужно знать, – Кемпторн выражает свое недовольство, а потом передаст Чонси ждущим на улице констеблям.

– Если от него что-то останется, кроме мокрого места, – заметил Рейнбо, явно гордясь другом.

– Ваша светлость, здесь же дама, – напомнил Шанс.

– Невеста Торна, – добавил Сент-Лион.

Ужасающие звуки ударов прекратились, Оливия слышала лишь тяжелое дыхание и стоны. Не обращая внимания на предостережения Маркрофта, она выглянула из-за графа.

Одного взгляда на окровавленные руки Торна было достаточно, чтобы глаза ее закатились.

Она успела услышать, как кто-то прошептал:

– Крофт, лови ее, пока она не…

Оливия лишилась чувств.

Торна снедала тревога, когда он нес Оливию в дом ее отца.

Она не приходила в себя с тех самых пор, как лишилась чувств от вида крови на его лице, одежде, руках и от того месива, в которое превратилось некогда красивое лицо Чонси. К счастью, Маркрофт успел подхватить Оливию, не дав ей упасть на твердый пол.

Теперь Торн был в долгу перед Брантами, а он был из тех, кто долги отдает, даже ценой ссоры с семейством Рук. Это Маркрофт заметил, что Оливия покинула дом леди Хауленд. Он видел, как она садилась к Чонси в экипаж, и поступил очень дальновидно, последовав за ним в неприметном черном экипаже до самого «Акрополиса». Потом граф вернулся на бал и рассказал все, что видел, Торну и его друзьям. Именно Маркрофт предложил разыскать своего отца. Торн готов был заключить сделку с самим дьяволом, чтобы вернуть Оливию, но Норгрейв удивил всех: он с готовностью предложил свою помощь. Благодаря своим связям в «Акрополисе» он быстро узнал, где Чонси прячет Оливию, и сам вызвался отвлечь его, пока подъедут остальные с подкреплением.

Торн вынужден был признать, что Норгрейв превзошел все его ожидания и защитил Оливию, как собственную дочь. Этим он не искупил свою вину. Слишком много он нагрешил. Тем не менее были в душе старика какие-то остатки доброты. Оливия и ее дружба с леди Арабеллой подвигли Норгрейва на благое дело.

Она так и не очнулась. Даже исступленные мольбы Торна не в силах были ее разбудить. Норгрейв предположил, что Оливия, вероятно, все еще находится под воздействием отравы Чонси и потрясения от похищения. Он посоветовал дать ей поспать, а всем остальным – смыть кровь с рук и сжечь окровавленную одежду.

Реакция дворецкого на появление Торна в особняке с дочерью лорда Девика на руках, к тому же облаченной в окровавленную сорочку, в то время как сам Торн был весь в крови, лишь доказывала правоту Норгрейва.

Пока лорд Девик и экономка ухаживали за Оливией, Торн вернулся к себе. Гидеона дома не было. Торн принял ванну, тщательно отмыл кровь из-под ногтей и с рук. Костяшки его пальцев распухли и кровоточили, слуга перевязал их бинтами. Перчатки скроют от Оливии его необузданный нрав. Хотя в душе он верил, что она достаточно хорошо его знает, чтобы понимать: он должен был защитить ее и наказать того, кто посмел напугать и обидеть ее.

Сент-Лион, Шанс и Рейнбо отдали Чонси в нежные объятия констеблей. Если негодяй выживет, то предстанет перед судом. Леди Грисдейл исчезла. Торн злился, что ей удалось бежать, но если даме хватит ума, она больше никогда и близко не подойдет к лорду Девику.

Довольный тем, что может управлять своими эмоциями, он направился к железной калитке между двумя имениями. С разрешения барона или без него, он намерен сидеть у кровати Оливии, пока девушка не очнется и не вернется к нему.

Оливия очнулась и обнаружила, что лежит в собственной кровати. Кто-то умыл ее и переодел в ее любимую ночную сорочку. Ее можно было бы убедить, что она просто пережила ужасный кошмар, но запястье было перевязано, а щека болела и немного опухла.

Оливия понятия не имела, как долго она спала. Все было как в хмельном тумане, тело затекло. Она встала с постели, подошла к туалетному столику. Посмотрелась в зеркало и поморщилась, увидев синяки. Вздохнула, заметив еще и крошечные синячки на предплечьях.

– Оливия!

Девушка оглянулась через плечо и увидела в проеме двери отца с вазой свежих цветов.

Барон подошел к одному из столов и поставил вазу.

– Кемпторн решил, что ты обрадуешься цветам из сада. Как себя чувствуешь? – хрипло спросил он.

– Папочка! – поспешила она к отцу. Без приглашения он распахнул объятия и заключил в них дочь. Она вспомнила об обмане леди Грисдейл и господина Чонси. Неужели графиня разбила отцу сердце? – Ох, папочка! – повторила она, прижимаясь к нему все крепче. – Мне так жаль.

– Оливия, тебе не о чем сожалеть, – ответил лорд Девик, обнимая дочь в ответ. – Я так испугался, когда Кемпторн принес тебя в дом. Боялся, что тебя убили.

Оливия сочла за лучшее промолчать о причинах, которые заставили отца решить, что ее смертельно ранили. Она вспомнила всю ту кровь, которую видела, прежде чем лишилась чувств.

– Как долго я спала?