Три королевских слова - Агата Бариста

Никаких обещанных Кайлеаном опасностей не наблюдалось.

Когда скука стала ощутимой, я приступила к исполнению классической мантры путешествующих пешком.

— Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет! — беззвучно выкрикивала я, стараясь шагать в ногу с Кайлеаном.

Потом приступила к следующей:

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!

Какое-то время кричалки действовали бодряще… пока не начало казаться, что окружающее пространство уменьшилось. Вскоре пришло убеждение, что мне не кажется — потолок действительно опустился и стены придвинулись.

Я немного забежала вперед, чтобы заглянуть Кайлеану в лицо. Оно не выражало ничего, кроме суровой сосредоточенности. Это меня немного успокоило, хотя потолок все опускался. А вскоре начал приближаться и тупиковый конец коридора.

Когда кайлеановская макушка начала почти касаться потолка, он остановился, опустил руку и выдохнул:

— Все. Слишком много сил отнимает. Выходим из безопасной зоны. Помните о правилах?

Я кивнула.

— Хорошо. Тогда идем.

Он повернулся и шагнул прямо в стену. Я, мысленно пискнув, последовала за ним, и — после краткого мига темноты — мы очутились на шумной городской улице.

По обеим сторонам узкой улицы возвышались небоскребы, отчего казалось, что мы вошли в глубокое ущелье. Был темный дождливый вечер, но мрак рассеивали огни фонарей и световой рекламы. Разноцветное сияние отражалось в лужах, мокрый асфальт блестел, пешеходы под зонтиками бежали мимо, не проявляя к нам интереса.

«Что это за город? Нью-Йорк?» — гадала я, пока не заметила, как на уровне верхних этажей проносятся не виданные мной прежде летательные аппараты.

Кайлеан, задвинув меня за спину, пошел против людского потока. Сначала ему удавалось довольно ловко лавировать среди встречных, но постепенно их количество увеличилось, столкновений было не избежать. Если раньше никто не обращал на нас внимания, то теперь пешеходы проявляли неуклюжую, но назойливую агрессию — они, проходя мимо, толкали Кайлеана, пинали, некоторые гортанно выкрикивали что-то непонятное, но явно злое.

Особенно меня поразила одна дама: тучная, в возрасте, она принялась маячить перед Кайлеаном и тыкать в него острой пикой сложенного зонтика, попутно пытаясь ударить объемистым пакетом. Поскольку одновременно на Кайлеана нападала еще пара прохожих, он еле успевал отбиваться единственной свободной рукой, не в силах миновать препятствие. Над прыжками и ужимками дамы можно было бы посмеяться, если бы не ее глаза — белые, пустые, постоянно съезжающие куда-то в сторону. Она тяжело дышала, из красного накрашенного рта брызгала пенистая слюна…

Я высунулась из-за Кайлеана, ухватила безумную за рукав и с такой силой рванула на себя, что она завалилась на асфальт, угодив в лужу.

Холодная вода ли ее отрезвила, или боль от падения, но лицо у нее вдруг сделалось осмысленное, хотя и недоуменно-испуганное. Стало видно, что это обычная немолодая тетечка, в общем, вполне приятная глазу. Она, раскидав ноги, сидела в луже и озиралась по сторонам. Потом взгляд остановился на нас, и в нем проступила обида. Ей явно казалось, что она спокойно шла по своим делам, а невоспитанная молодежь налетела и сбила с ног.

Поскольку в некотором роде так и было, мне стало неудобно, я хотела помочь ей подняться и даже сделала шаг в ту сторону, но Кайлеан, отразив удар очередного прохожего, потянул меня обратно, буркнув:

— Оставьте, уходим.

Бросив на женщину прощальный извиняющийся взгляд, я подчинилась.

Он пустился наперерез прохожим (свою порцию тычков и проклятий получила и я), свернул в проулок и там остановился.

— Измерение нервничает, — сказал он и, морщась, потер ушибленное плечо. — Не любит чужаков.

Я тоже потерла нывшее предплечье и глазами показала: ужасно.

В ответ на это Кайлеан заметил:

— Нам-то что, мы проходили транзитом. Представьте, каково застрять там надолго. Особенно если не помнишь, что из другого измерения. Живешь от несчастья к несчастью и не понимаешь почему…

Не успела я обдумать такую перспективу — больше всего меня поразила возможность потери памяти, — как Кайлеан двинулся по пустынному проулку.

Наверное, мы переходили или уже перешли в следующее измерение, потому что здесь все было по-другому. Шум затих, не сверкали огни рекламы, не светили фонари, но выглянувшая луна залила все мертвенным светом, в котором испарения, курившиеся над мокрым асфальтом, приобрели призрачный голубой оттенок. Шум улицы за спиной исчез, и наши шаги стали единственным звуком, нарушавшим тишину… пока к ним не добавились какие-то шорохи, доносящиеся сверху.

Я завертела головой и засекла какое-то движение на пожарной лестнице — сначала с одной стороны, затем с другой. Кайлеан, очевидно, тоже знал, что мы не одни, поскольку ощутимо напрягся.

Когда сверху одна за другой стали планировать юркие фигурки, это не явилось неожиданностью, но дорогу тем не менее нам преградили.

…Их было много, и они были похожи на прямоходящих летучих мышей, но — увы — никаких ассоциаций с красавцем Бэтменом. Невысокие — мне по плечо или ниже, — большеухие, с темными угрюмыми личиками, с торчащими клычками и крыльями, которые выступали над плечами и в сложенном виде почти доставали до земли.

— Мы не будем драться, — сказал тот, что выступил вперед. Голос у него был скрипучий. — Отдай нам сладкую кровь и можешь идти, иноземец.

— Сладкая кровь нужна мне самому, — возразил Кайлеан.

Говорящий усмехнулся.

— Зачем ты лжешь, мальчик? Ты не из наших, тебе не нужна кровь для жизни.

Я подавилась смешком… Назвать Кайлеана Георгиевича мальчиком? Ба-альшая ошибка!

Но против ожидания Кайлеан реагировал вполне спокойно.

— Не для моей жизни, но для жизни моего клана. — Он чуть повернулся в мою сторону, подмигнул и расшифровал, чтобы уж ни у кого не оставалось сомнений: — Размножаться хочу.

Тут мне стали понятны две вещи. Первая — что под «сладкой кровью» подразумевалась моя особа, а вторая — несмотря на все запреты, я сейчас тоже расшифрую свои мысли по этому поводу.

Я уже набрала воздуху в грудь, но Кайлеан очертил перед моим лицом медленно тающий овал, в котором истерически билась об лед большая мультяшная рыбина. Я засопела, закусила губы и смолчала.

— Каков твой клан, чужеземец? — тем временем продолжил светскую беседу мохнатый вожак.

Кайлеан засмеялся как-то лениво, с оттенком полной власти над происходящим.

— А ты не узнал, тонкокрылый?

Вожак встопорщил крылья и зашипел, подавшись вперед, — наверное, эпитет «тонкокрылый» был не слишком лестным, и вся шайка вслед за вожаком нервно зашелестела крыльями.

У меня было ощущение, что от нападения нас отделяют секунды, но Кайлеан так же лениво продолжил: