Фабрика драконов - Джо Леджер

Какое-то время все сидели оцепенев, пока не подал голос Глюк:

— Но… как такое остановить? Мы даже не знаем, кто здесь задействован и как далеко они зашли. Или…

Договорить ему не дал телефонный звонок. Черч взял трубку; я даже по спине его понял, что новости отнюдь не добрые.

Хранилище «Глубокое железо», Колорадо.

Воскресенье, 29 августа, 5.36.

Остаток времени на Часах вымирания:

78 часов 24 минуты (время местное).

Начальник службы криминалистики ОВН лейтенант Джерри Спенсер, в прошлом детектив из Вашингтона, сидел на жестком стуле в офисе «Глубокого железа». Измотанный, чувствующий себя на все свои преклонные годы, в одной руке он держал сотовый, а пальцами другой задумчиво барабанил по столешнице. Глаза слезились от напряженной работы там, внизу, на месте происшествия — точнее, ряде таких мест, перетекающих одно в другое. Там он провел двенадцать часов кряду — сразу после той засады в Вилмингтоне. Надо было сделать неотложный звонок, но при одной мысли об этом сердце заходилось так, что казалось, сил не хватит набрать номер.

Он вздохнул, протер глаза и все-таки нажал на нужные кнопки.

Шеф взял трубку после третьего гудка.

— Я нашел «Пилу», — коротко сообщил Спенсер.

Тон его мог подразумевать только одно.

— Рассказывай, — негромко сказал Черч.

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Воскресенье, 29 августа, 5.37.

Остаток времени на Часах вымирания:

78 часов 23 минуты.

Черч тихо положил трубку на стол, прошел в дальний угол комнаты и остановился там — лицом к искристой ряби бухты, к нам спиной. Видно было, как ссутулились его плечи. Мы за столом молча переглядывались.

— Джерри Спенсер звонил, — произнес шеф, не оборачиваясь. — Нашли «Пилу».

Мы ждали, не задавая вопросов, не желая торопить дурные вести.

— У подножия холмов он заметил следы шин. Понял, что это, вероятно, русская команда остановилась примерно в миле и дальше двинулась своим ходом. Тогда он поехал по этим следам и нашел их машины: два фургона. Там же обнаружил и два «хаммера» ОВН. Спенсер считает, что оба «хаммера» были обстреляны из гранатометов. Хэк Петерсон, вся его команда… Шансов у них не было никаких; скорее всего, они даже ничего не успели заметить. Машины, судя по всему, поливали из огнетушителей, чтобы скрыть дым, а затем забросали ветками.

— Dios mio! — выдохнул Руди.

Глюк сидел с угрюмым видом; даже вечный циник Кто изобразил на лице удрученность.

Грейс застыла с закрытыми глазами, костяшки сжатых кулаков побелели. Хэк Петерсон был последним из агентов ОВН, работавших у Черча с той же поры, что и она. Они дружили и с полсотни раз вместе выходили на боевые задания. Без преувеличения могу сказать, что несколько раз они спасали Америку, а с ней и изрядную часть мира от самых что ни на есть гнусных и опасных посягательств. Хэк был истинный герой, таких сейчас и не сыскать.

— Прости, — взяв ее руку, сказал я, словно в этой трагедии была моя вина. Грейс медленно подняла голову — глаза ее оставались сухими и горели как звезды, на лице отражались невысказанные эмоции. Не здесь; не при всех; не при исполнении. Может, вообще никогда. Как и я, она была солдатом на поле боя.

— Боже, — тихо проговорила она. — Неужели этому нет конца? Что, мы так и будем биться в треклятой этой войне, покуда всех и вся не изничтожим? Что за сборище сумасшедших!

Я сжал ее руку.

Черч повернулся к нам лицом. Глаз за очками-хамелеонами видно не было, но на челюстях ходили желваки — недолго, пока включившийся самоконтроль вновь не спрятал все его чувства за стальным заслоном.

— Спенсер также сказал, что обнаружил маршрут отхода той, сторонней команды. Он двигался следом от самого бокса Хекеля. Было два набора пятен. Один падал с высоты как минимум метр восемьдесят — возможно, это тот из них, кого вы, капитан, ткнули в рот. У второго обильное кровотечение с более низкой точки и на более низкой скорости. Спенсер полагает, что от раны на ноге. К поверхности они поднялись на лифте: шума гидравлики вы, скорее всего, не расслышали из-за удаленности кабины. Затем они через люки вентиляции выбрались на крышу и спустились оттуда на ту сторону, которая не видна была Кирку Андерсону. Примерно с четверть мили кровавый след вел к окольной дороге, дальше начинались отпечатки шин. Остались также следы двух пар обуви, размеры сорок восемь и пятьдесят. Он сейчас высчитывает весовые категории; судя по всему, оба человека весили как минимум по сто — сто двадцать килограммов.

— Надо сказать, довольно шустро для таких здоровяков, — заметил я. — Тут и здоровому не угнаться.

Грейс кивнула.

— За время столь долгого пути они, наверное, просто истекли кровью. А тут еще приходилось при таком весе — неважно, какая у них физическая форма — лазать по шурфам, карабкаться по стенам, бежать к холмам… И это все при ранениях, да еще прикончив перед этим дюжину человек, которых они после убийства, как утверждают, растерзали голыми руками… В голове такое не укладывается.

— Укладывается действительно с трудом, — задумался шеф. — Я, пожалуй, склоняюсь к мнению капитана Леджера насчет экзоскелетов. Какая-нибудь боевая экипировка последней модели, которая приумножает силу и поддерживает вес.

— Знаете, мы пока еще не в фантастическом романе, — высказал свое мнение Кто. — От таких новинок нас отделяют годы.

— Гм. Док, — обратился к нему Глюк. — Вы тут защищаете ученых, создателей единорогов, а экзоскелет при этом зовете фантастикой?

Кто лишь строптиво пожал плечами.

— Поверить не могу, что Хэка больше нет, — с мукой произнесла Грейс. — За что? Да ни за что ни про что!

— Неправда, Грейс, — сказал я. — У нас, возможно, еще нет полной ясности, но мы в лепешку расшибемся, а все выясним… А значит, погибли они не зря: этим они приближают нас к тому, чтобы остановить и наказать тех, кто все это сделал.

— Ради чего? Чтоб расчистить путь еще какому-нибудь кровавому маньяку, который понаделает дел покруче, чем его предшественник?

— Нет, — категорично возразил я. — Потому, что за нами стоят люди. Мы принимаем огонь на себя, чтобы пули не попали в них, ни в чем не повинных. Мы спасаем жизни, Грейс. Ты это знаешь. Таков долг солдата, и Хэк Петерсон знал это, как никто другой. И вся его команда.

Грейс отвернулась; видно было, насколько ей тяжко.

— Мы только и видим вокруг себя, что эту войну без конца и без края, — произнесла она с горечью. — Только и делаем, что хороним друзей.

Я молчал. Притихли и все в комнате.