Море играет со смертью - Влада Ольховская

Она выбралась из зарослей тихо, осторожно – шороха было не больше, чем от пролета ночной птицы. Все казалось одинаковым, и на секунду вернулось уже знакомое чувство потерянности, дезориентации в этом страшном темном пространстве. Но она посмотрела вверх, вспомнила, что советовала ей Лайла. Над головой должны быть ветви деревьев, они прямой линией связывают поселок и отель, они укажут путь. Полина без труда нашла их – темная черта, рассекающая звездное небо.

Беглянка далеко отошла от своего укрытия, когда услышала первые выстрелы. По ней стреляют, увидели?.. Вряд ли, слишком уж далеко прозвучал грохот – его просто слышно везде. Похоже, преследовали пытаются спугнуть ее, выгнать из укрытия. Они даже не догадываются, что ее поблизости больше нет.

Поселок уже ближе, чем охранники. Полина нашла знакомую тропу, снова широкую, позволила себе ускориться. Короткая южная ночь заканчивалась, небо на востоке посветлело, хотя солнце еще наслаждалось последними минутами сна. В рыбацких поселках встают до зари, кто-то должен быть на улице – кто-то ей поможет!

Но улицы оказались пусты. Сначала Полина решила, что попросту прибыла слишком рано. Однако скоро она заметила, что во многих домах горели огни, но как только она спустилась вниз по улице, тут же погасли, и лишь легкое движение занавесок намекало, что за ней наблюдают.

Она, уставшая, запыхавшаяся, замученная, никак не могла сообразить, почему так, почему люди вдруг избегают ее. Но из леса прозвучал новый выстрел, все расставивший на свои места. Конечно, местные слышали стрельбу. Из-за нее, может, и проснулись – напуганные, настороженные. Прильнули к окнам и скоро увидели грязную, перепуганную девушку, вырвавшуюся из чащи. Вряд ли они ее вспомнили, могли лишь рассмотреть, что она чужая.

Несложно было догадаться, что за ней охотятся. Непонятно, кто и за что, но кто-то вооруженный и очевидно опасный. Этого было достаточно. Вероятно, они бы и рискнули помочь ей, если бы она была из их поселка… Или нет. Не обязательно.

Потому что это не просто одолжение вроде бутылки питьевой воды, подаренной незнакомке. Это серьезное решение, необходимость рискнуть самым дорогим. В домах спрятались сильные мужчины – а еще женщины, и дети, и старики. Те, за кого эти мужчины отвечают, а потому не выйдут ни ради местной, ни ради чужестранки.

Хотелось их винить, а не получалось. Инстинкт самосохранения требовал колотить в первую же дверь, умоляя о защите. Совесть шептала, что это плохой вариант. Последний выстрел прозвучал близко, те люди идут сюда. Что, если они заметят, в каком доме она скрылась? Они пойдут за Полиной – и пострадает не только она. Возможно, в доме, который она выберет, сейчас плачет младенец, и она спасет его, только если останется в стороне. Но все-таки спасет!..

Поэтому к домам Полина не подходила, она металась по улицам, разыскивая укрытие, однако укрытия не было. Солнце с любопытством выглянуло из моря. Оно уронило первые золотистые лучи на Полину – и на три темные фигуры, спешившие к поселку со стороны леса.

Преследователи увидели ее, тут и сомневаться не приходится. Лес на возвышенности, оттуда весь поселок как на ладони. Они точно знают, где она, и они злы, больше отвлекаться не будут…

Полина размышляла об этом, когда к ней все-таки подошли. Из своего двора выбежала Лайла – только проснувшаяся, взлохмаченная, в длинном платье и наспех повязанном платке. Она наверняка узнала Полину, иначе не высунулась бы.

– Что происходит? – испуганно спросила она. – Что за грохот? Ты почему здесь?

– Сейчас на это нет времени, – прошептала Полина. – Иди к себе, закройся, вызови полицию… Меня хотят убить! Скажи, что меня хотят убить охранники отеля.

– Что?.. Зачем это им? Это какая-то шутка?

– Это не шутка, Лайла, беги! Закрой дверь на все замки!

Уже то, что Лайла решилась выйти, захотела помочь, многое говорило о ней. Но жертвовать собой она не собиралась. Она побежала прочь, Полина проводила ее тоскливым взглядом, но следом не пошла.

Они не спрячутся в том старом доме вдвоем, слишком легко сломать ветхую дверь. И уж конечно, они не справятся с тремя сильными мужчинами. Теперь Полине даже скрываться нельзя, она должна была остаться на виду, чтобы увести преследователей подальше от Лайлы.

Ну а Лайла… Она, конечно, вызовет полицию, если этого еще не сделали местные, которые первыми проснулись от звука выстрелов. Но по-настоящему ценным станет лишь то, что она сообщит про охранников. Тогда, может, и получится восстановить справедливость… Однако посмертная справедливость Полину не вдохновляла.

Полина побежала к морю, к причалу, у которого сонно подпрыгивали на волнах рыбацкие лодки. Она выигрывала время, сама не зная, для чего – полиция не успеет, никто не успеет. Но не принимать же неизбежное – эту вечную пустоту, забирающую все, отнимающую ту робкую надежду на счастье, которую девушка только-только себе позволила. Полина, недавно отчаявшаяся, вдруг остро почувствовала, что можно еще любить, как раньше, на разрыв, охватывая весь мир, вбирая его в себя и отдавая другому… Можно, глупости это, что время крадет такую возможность. Лишь бы не было вечной темноты, и тогда получится!..

Почему она раньше не понимала этого?

Полина добралась до причала и замерла на выцветших, изъеденных солью досках. Бежать здесь было некуда. Охранники приближались, и она хотела объяснить им, как ей важно остаться в живых, как это нужно, что она ничего больше так не хочет…

Они не собирались с ней говорить. Они были слишком злы, они рисковали, оставаясь в поселке, хоть и старательно прикрывали лица. Им нужно было со всем покончить как можно скорее, а потом уже требовать у заказчика компенсацию за этот кошмар.

Поэтому ближайший охранник выстрелил, не обращая внимания на смиренно поднятые Полиной руки. Не попал просто потому, что было еще далеко, а он от злости не сумел толком прицелиться. Не из-за сомнений так точно, эти люди уже ни в чем не сомневались.

Значит, оставался только один путь: в воду. Даже если плыть некуда, спастись, пожалуй, нельзя – но и смерть там не гарантирована.

Полина сделала глубокий вдох и шагнула с причала в мутные зеленоватые волны.

* * *

Морю надоело убивать.

Оно годами, веками, тысячелетиями было смертью, способной перемолоть все вокруг. Но оно же было жизнью, началом начал, порождающим все, что существовало теперь за его пределами. Для моря не было разницы между жизнью и смертью, потому что конец одного становился продолжением пути для другого, питавшегося им.

И то, и другое забавляло. Море играло со смертью,