Отбор с осложнениями - Ольга Ярошинская

— Я, конечно, очень силен, но дело не в этом, — усмехнулся Вейрон.

— А в чем же? — пытливо спросила Эмма.

— Плетка бессильна против человека, который уже любит по-настоящему, — ответил он. — Потому на меня она и не подействовала.

— Что? — тихо переспросила Эмма.

— Что непонятного? — пожал он широкими плечами, обтянутыми парадной формой Ястребов Ярости, и надо признать, шла она ему куда больше чем цветохрон. — Сердце мое и так было занято. И места для королевы там не нашлось. Хотя она ничего. И его величество вон прямо светится. Может, на него все же попало магией?

Королева была в свободном зеленом платье, подчеркивающем округлившийся живот, а король стоял рядом и держал ее за руку. Выглядели они оба отдохнувшими, загоревшими, и то и дело переглядывались так, словно им был известен какой-то секрет.

— Вейрон, — произнесла Эмма. — Ты что же, любишь меня?

— Ну конечно люблю, — возмутился он, глянув на нее сверху вниз. — Я дважды предлагал тебе выйти за меня замуж, я говорил, что буду заботиться о тебе, что ты важна для меня как никто…

— Но ты никогда не говорил, что любишь… — она запнулась. — Что так по-настоящему… Всем сердцем…

Слезы навернулись на ее глаза, и Эмма быстро вытерла щеки.

— Вот женщины, — проворчал он. — Разве это и так непонятно?

— А разве так сложно сказать? — запальчиво спросила она.

— Сложно, наверное, — вздохнул Вейрон. — Эмма, я люблю тебя. Всем сердцем. Навсегда.

— Нет.

— Что нет? — не понял он.

— Если бы любил, предложил бы мне выйти за тебя замуж, а ты сдался сразу после нескольких неудачных попыток, — быстро проговорила она.

Дорн несколько мгновений переваривал услышанное и даже едва не пустился в новый спор, но, наученный горьким опытом, лишь улыбнулся:

— Ты станешь моей женой? — с готовностью спросил он.

— Я подумаю, — лукаво ответила она.

— Эмма! — возмутился Вейрон.

— Да! — сказала она, засмеявшись. — Я стану.

Он обнял ее, прижимая к себе, приподнял и поцеловал в губы, не обращая внимания на шепот вокруг.

— Тихо! Выходят! — осадила их Амалия, на чьем безымянном пальчике уже светилось колечко.

Ворота храма Селены распахнулись, и приветственные крики разнеслись по округе. А генерал Штолл вынес на руках... Терезу. Он держал ее так легко, словно она ничего не весила, и единственный глаз боевого мага смотрел только на его ненаглядную.

Оглядевшись по сторонам, невеста заметила Эмму с Вейроном, слегка приподнялась и прицельно швырнула букет прямо в лицо Ястребу, после чего подмигнула и вновь переключила все внимание на новобрачного.

— Знаешь, что меня еще терзает? — задумчиво покрутив в руках цветы, которые передал ей Вейрон, проговорила Эмма. — Что нельзя рассказать Ирэне, как ее обвела вокруг пальца Белочка.

— Это не наш секрет, — строго глянул на нее Вейрон. — Ты ведь умеешь держать язык за зубами?

— Конечно, — вздохнула она. — Просто я столкнулась с Ирэной перед отъездом из дворца, и она так хвасталась! Мол, вот какой она прекрасный менталист. И сам король отметил ее заслуги, даже решил отправить с важной миссией куда-то в отдаленное графство.

— Ну, удачи ей там, — хмыкнул он. — Пойдем.

— Куда?!

— Договоримся со служителями насчет нашей церемонии, — сказал Вейрон, решив не медлить ни секунды. Потянув ее за собой в храм, он продолжил размышлять вслух: — Может, и обряд проведем сразу?

— Куда ты так спешишь?!

— Переживаю, чтобы ты не передумала. Тереза вон тоже успела поморочить генералу голову.

— Да она почти сразу на все согласилась, — припомнила Эмма. — Как только мы их познакомили. Не прошло и недели, а они обручились.

— Да, но когда генерал сделал предложение, она молчала с минуту, доедая десерт. Он сказал, что за это время половина прожитой жизни пронеслась перед его глазом.

— Надо же, значит любить Терезу, это как пережить маленькую смерть? — засмеялась Эмма. Но тут она поняла, что Вейрон действительно ведет ее к алтарю и остановилась, выдав возмущенно:

— Мне нужно выбрать платье. И еще туфли. И подобрать красивый букет. Только не розы, Вейрон. У меня такое чувство, что я пропахла ими насквозь.

— Хорошо, — согласился он. — Даю тебе три дня на подготовку.

— Месяц как минимум!

— Я знаю, ты отлично действуешь в критических ситуациях. Неделя.

— И мы остаемся в столице.

— Ладно. Но собаку заведем.

— Маленькую крошку. Рыжую и лохматую. Я назову щенка Мордишем.

— Эмма, прекрати мне о нем напоминать! И пес будет большим, породистым.

— Почти принцем, — кивнула она, смеясь.

Они спорили, а солнце заливало светом гостей и молодых, и над куполом храма летала белая птица, чистая, как сама любовь.

— Этого не может быть, — потрясенно сказал Мордиш. — Как — не настоящая Бригитта? Где моя козочка? Где она?

— Не она, а он, — сухо произнес Наглер. — Не козочка, а козел, так сказать…

— Я не верю, — выпалил Мордиш, покачав головой.

— Прости, но это так. Они нас опозорили. Обвели вокруг пальца, и мы этого так не оставим, — мрачно пообещал Наглер.

— Но лучше бы об этом позоре никто не узнал, — встряла в их беседу Кандида. Свернув письмо от короля, настигшее их в замке графа Сокха Дракхайна и прочитанное только что вслух, она продолжила: — Хочу вам напомнить, что испытания начнутся уже через неделю. Мы всем объявили о том, что Мордиш нашел достойнейшую невесту. И если он не женится, то о престоле можно забыть. Равно как если кто-то узнает, что он испытывал романтические чувства к мужчине…

— Нет! Это была женщина, я уверен! — воскликнул обманутый красхитанец.

— Магическая коррекция ментального поля — и все воспринимали его женщиной, — вздохнула Кандида. — Даже я обманулась.

— Я сообщил своему народу. Всей родне, — потерянно вспомнил Мордиш. — И я поклялся королю Юрингему, что женюсь на Бригитте Дракхайн…

Дверь в зал, где они сидели, распахнулась, и вошла пара: высокий статный мужчина с пышной гривой седых волос и стройная женщина в черном цветохроне. Следом за ними появились восемь молодых мужчин — все рослые и темноволосые, как на подбор.

— Братья у нее ничего, — оценивающе заметила Кандида. — Давайте мыслить позитивно. У невесты, по крайней мере, хорошая наследственность. Вы поглядите, какие красавцы.

Мордиш уткнулся в ладонь лицом, застонал.

— Ну, не плачь, — попытался приободрить его Наглер. — Вдруг она окажется красоткой.