Хозяйка Рима - Кейт Куинн

— Брошенные любовники, — размышлял он вслух. Среди них наверняка найдутся такие, кто затаили на нее обиду. Или те, что по уши погрязли в долгах. О, если бы он только мог купить у них их секреты! Это значительно облегчило бы ему задачу. Марк потрогал свиток.

Я внук бога Августа. И я не потерплю, чтобы у меня на шее и дальше грелась эта гадюка.

— Не торопись, — произнес внутренний голос. Голос его деда-императора. — Еще не пробил час.

— Ну что, Стефан? — накинув на плечи шаль, Флавия Домицилла прошествовала через влажный зеленый сад. В лучах заходящего солнца ее волосы отливали медным блеском.

Арий поклонился.

— Докладываю о северном винограднике, госпожа. Последними заморозками прихватило несколько лоз, и они покрылись каким-то черным налетом.

— Какая жалость, — вздохнула Флавия. — В хорошие годы эти лозы дают превосходное вино. Я попрошу Урбана выяснить, в чем дело.

— Я сам что-нибудь придумаю, — упрямо ответил Арий. Он обнаружил, что ему нравится ухаживать за садом. Правда, сад пока его не слишком любил, но ничего, он найдет к нему подход.

— А я столько мечтала о хорошем вине! — вздохнула Флавия, которая явно не разделала его уверенности, хотя и с улыбкой. — Тебя не узнать, Варвар.

Арий пригладил волосы — теперь, благодаря соку грецкого ореха, они сделались темными. Он также отрастил короткую бородку, и его гладиаторскую татуировку надежно скрывал под собой след ожога. Единственное, что еще объединяло Ария Варвара и садовника Стефана, это трехногая собачонка, которая преданно следовала за ним по пятам. Похоже, никто из рабов на вилле не узнал его. К тому же жилищем ему служила хижина посреди виноградников, что позволяло держаться на расстоянии от остальных обитателей виллы.

— Хотя тебе и доставляет удовольствие губить мои виноградники, — продолжала тем временем Флавия, — нет нужды постоянно при них находиться. Думается, тебе пора заняться чем-то другим. Ты и так провел здесь уже больше года.

Арий пожал плечами.

— Мне и здесь неплохо.

Вместо запертой камеры у него была своя хижина, вместо окровавленного песка под ногами — влажная земля, а вместо жадных аплодисментов — пение птиц. Иными словами — едва ли не райское место.

— Ты можешь вернуться домой, — сказала Флавия. — К себе, в Британию, если хочешь. Я могла бы это устроить.

— Я знаю. Спасибо. Но пока еще не время.

Он не был уверен, можно ли ему считать Британию своим домом. Когда-то он страстно мечтал вернуться к родным берегам, но тогда у него была Тея. Кто знает, вдруг теперь его дом здесь — в хижине посреди виноградника в Тиволи? А может, он слишком долго прожил рабом и теперь разучился принимать самостоятельные решения?

— Я пока еще не завершил свои дела здесь, — произнес он, наконец.

— Тогда чего ты ждешь?

— Не знаю. — Он громко втянул ноздрями воздух. Этот разговор заставил его почувствовать себя неловко. — Думаю, боги дадут мне знак.

А до тех пор его устраивают дни, проведенные среди виноградных лоз, и ночи перед пылающим очагом в обществе преданной собачонки.

— Странный ты человек, — сказала Флавия. — Если ты остаешься у нас, боюсь, мне придется самой ухаживать за моими лозами. Я живу здесь круглый год. Не люблю возвращаться на зиму в Рим. Думаю, что и Рим не слишком рад меня видеть.

— А император?

— С ним все в порядке, — спокойно ответила его новая хозяйка. — Предполагаю, не знает, чем ему себя занять. Войны в Германии окончены, он же всегда предпочитал армейскую жизнь. А так все в порядке.

— Мне пора к себе. — Арий поклонился и подозвал собачонку.

— Доброй ночи.

Павлин взял под мышку шлем и пробежал пальцами по слипшимся от пота волосам. Весна в этом году выдалась ранней, буйной и жаркой. И после полуденного зноя, что царил снаружи, внутри храма Весты было сумрачно, прохладно и тихо.

Навстречу ему, шелестя белыми одеждами, вышла немолодая женщина.

— Префект? Ты пришел вознести молитвы?

— Я здесь с императорским поручением, госпожа, — с этими словами Павлин передал ей свиток, скрепленный императорской печатью. — Вы обязаны содействовать и помогать мне в моем расследовании.

— Понятно. — Весталка быстро окинула глазами его доспехи, висевший на боку меч и четверых преторианцев у него за спиной. Под ее взглядом Павлин тотчас ощутил себя большим и неуклюжим. — Хорошо, я вам помогу, но только сама. Мужчинам запрещено вторгаться в священные пределы нашего храма.

— Думаю, в этом не будет необходимости, — произнес Павлин, заметив, как на другом конце длинного атрия застыла, не в силах побороть любопытство, другая весталка. — Нас может сопровождать она. — Нет ничего лучше застигнутых врасплох провожатых. — Прошу тебя, подойди к нам.

Пристально посмотрев ему в глаза, молодая весталка повиновалась.

— Какие-то неприятности?

— Нет, просто у меня есть несколько вопросов.

В последний раз эта девушка наверняка видела преторианца в тот день, когда гвардейцы явились в храм, чтобы вытащить отсюда закованную в цепи главную весталку — за нарушение священного обета той предстояло быть закопанной заживо. Павлин улыбнулся, желая ее успокоить.

— Никаких арестов. Просто несколько вопросов.

Он перевел взгляд на старшую по возрасту женщину. Та кивнула.

— Я с удовольствием отвечу на твои вопросы, префект.

— Я хотел бы осмотреть храм изнутри. — Как следует изучи это место, велел ему император. — Я никогда здесь раньше не бывал.

— А разве не ты проводил арест главной весталки?

— Нет. Им занимался непосредственно сам император.

— А сейчас? — Женщина пристально посмотрела ему в глаза. — Продолжение расследования? Вы пришли проверить, все ли мы храним обет целомудрия?

— А вы его храните?

Весталка смерила его взглядом.

— Что ты знаешь о весталках, префект?

— Достаточно.

— И что именно? — с этими словами она повернулась и повела его за собой по длинному атрию. В зеркальной поверхности бассейнов отражались беломраморные статуи. Сделав преторианцам знак оставаться на месте, Павлин догнал жрицу. Ростом она была ему по плечо, на голову наброшено белое покрывало, на пол ниспадают складки белых одежд. Шаг у нее был легкий, и она быстро и вместе с тем бесшумно шла вперед, никакого стука сандалий по мраморному полу. Она вела его прочь от залитого солнцем атрия куда-то в глубь лабиринта мраморных коридоров. — Здесь наши опочивальни.

Одну за другой она распахнула узкие двери. Комнатки были голые, с мраморными стенами, неотличимые одна от другой. В одной они застали немолодую женщину. Распрямив спину и почти не дыша, она застыла сидя на кровати и немигающим взглядом смотрела на белую стену перед собой.