Целитель душ 1. Огородница. Часть 1 - Анна Русинова

если вы не знаете, — пояснила она. — Тамошние девушки, танцевали такой затейливый танец, что я невольно начала пританцовывать, и заметив это девушки затянули меня в общий пляс. — Янника обратила на меня свой удивлённый и одновременно оправдывающийся взгляд: — Я ведь просто танцевала, просто танцевала, как и остальные девушки…

— Но неприятности были только у тебя? — догадалась я.

— Да. Какие-то северяне, подумали, что я… — она запнулась, отчаянно краснея.

— Гулящая? — подсказала ей я. Девушка шарахнулась от меня словно я её ударила. Пришлось её успокаиваить. — Янника, я так не думаю, поверь! Думаю, что, встав в танец, ты просто обратила на себя внимание. А что подумали северяне, к тебе отношения не имеет. Они подумали, что захотели. Понимаешь? В том нет твоей вины…

Она подавленно кивнула и продолжила.

— А потом вечером, какие-то люди подкараулили нас с отцом в переулке, пытались силой увести меня куда-то, они говорили на своём языке, мы ничего не поняли. Они ранили отца! Среди них оказался Ингварр, он заступился за нас, кажется… Они о чем-то громко спорили, но потом просто дали нам с отцом уйти… А потом, уже после нашего возвращения домой, в нашей деревне неожиданно появился Ингварр, как ни в чем небывало стал тут жить, и отец совсем потерял покой.

Ну, если посмотреть на это дело с этой стороны, то мужика можно было понять, ситуация и впрямь могла закончится очень плохо. Он просто защищает свою дочь, а не тиранит её, как я сначала подумала.

— Янника, у тебя хороший отец. И он понимает, что Ингварр появился здесь не просто так. — Примиряюще заключила я, и девушка согласно кивнула мне, между тем накручивая ворот колодца с полным ведром воды. — И ещё я видела, как Ингварр смотрел на тебя на празднике. Похоже что он крепко в тебя влюблён, — последние слова я произнесла громким шёпотом.

— Я знаю, — нарочито безразлично пожала девушка плечами. — Он же пишет мне письма. Длинные такие.

— И что он в них пишет? Ты ему отвечаешь? — тут же забросала её вопросами я.

— Что? — изумилась Янника глядя на меня огромными глазами. — Как можно?

— А что такого? Особенно, если он тебе по сердцу.

— Так я ведь читать не умею, не учёная я. Да и зачем мне? — в очередной раз подивилась она моему незнанию местных обычаев. — От северян хорошего у нас никто не ждёт.

— Ну да, конечно, — отвиснув после секундной паузы ответила я. — Просто интересно, что же он там пишет?

— Да, что он может писать? Про чувства, которые у него на лице я каждый раз вижу? Зачем мне это? Я все его записочки батюшке отдаю, и дело с концом.

У меня отвисла челюсть, от этой девичей простоты. Эта девушка в который раз за сегодня ввела меня в ступор своим поведением. А где стремление к романтике и любви? Она ведь совсем юная девушка, а рассуждает как умудрённая годами старушка. Неужели ей совсем не интересно узнать, что в письмах?

— Погоди, так он тебе как жених не нравится, что ли? — недоумевала я.

Она нахмурилась и перехватив полное ведро поудобнее, посмотрела куда-то в сторону, словно избегая моего прямого взгляда.

— Почему же не нравится… — С некоторой злостью процедила она, но тут же взяла себя в руки: — Только что б этом думать? Батюшка не в жизнь меня за него не отдаст, потому что он северянин. Потому что он, вообще незнамо кто, как батюшка говорит. Плохие они люди — северяне, не наши. Он мне хорошего жениха нашёл, нечета этому перекати поле. Да и матушка тоже самое мне говорит. Она сама по воле родителей за отца под венец пошла, и не разу за всю жизнь не пожалела, хоть и перед своей свадьбой все глаза выплакала.

Вся эта ситуация столь типичная для средневековья, вызвала столь бурный протест в моей душе, что я не могла смирится с таким ходом вещей, поскольку совсем недавно, была согласна с подобной ситуацией в своей собственной жизни, и, если бы не столь явное нежелание Ромыча жениться, тоже бы пошла в загс, словно телок безмозглый на привязи, доверчиво идущий за хозяином на скотобойню.

— Ты поэтому письма его не пытаешься прочесть? Чтоб душу не травить? — догадалась я, заглядывая в спокойные синие глаза, пытаясь разглядеть за этой невозмутимостью, главное, потаённое. И таки увидела, на миг, по лицу пробежала тень тяжёлых дум и какой-то смутной тревоги. Она слишком послушная дочь родителей, которые всю жизнь её готовили к замужеству за того, на кого укажут, и себя отстаивать не будет, воспитание не то, да и характер тоже. Янника всегда занята домашними делами, ей некогда думать, некогда мечтать, лишь этим можно оправдать подобное равнодушие к своей судьбе.

Девушка дёрнула плечом, словно выбросив из головы смутные мысли, и обретя привычное спокойствие и благочинность произнесла с напускной весёлостью:

— А в письмах тех, поди глупости одни… — и порозовела при этом, видно, как раз об этих самых глупостях и подумала. — И почто ему эта грамота сдалась? Деревьям ведь всё равно, умеешь ли ты писать и читать, иль нет… Лесоруб ведь простой!

Хм… Вот мы и вернулись к тому, с чего начали… Дальше разговор на эту тему у нас не сложился, поскольку Янника явно не хотела его продолжать, и на все последующие вопросы либо не отвечала, либо нехотя бросала мне в ответ односложные ответы. Зато про свои домашние заботы, девушка могла рассказывать часами. Судя по её рассказам, свободного времени у неё не оставалось, и она очень огорчалась, что вечер так быстро наступил, а она всех дел не переделала. Поэтому на самом деле, моя помощь семейству оказалась весьма кстати. Потому, что когда я увидела бадью, в которую предстояло Яннике набрать воды, я даже немного опешила, и почему в этой деревне водозабор считается женской работой? В этой бочке было литров сто пятьдесят. Когда я вошла во двор с ведром, отец Янники демонстративно нахмурился, но гнать меня уже не стал. Его дочери действительно нужна была помощь, а ему самому, видимо было не по чину такое занятие. Часа за полтора, мы успешно залили водой этот чан, развлекая друг друга разговорами. Янника рассказала про своих младших братьев и сестёр, шебутных и весёлых, не дающим покоя ей весь день. Совсем не давно в семье появилось прибавление, маленькая крошка названая в честь матери Ирэшкой. Онп была совсем маленькой и слабенькой, и требовала много внимания к себе матери, и все заботы о большом