Догадка Ферма - Жан д'Айон

Маркиза улыбнулась гостю и знаком предложила ему занять табурет рядом с Анной.

Луи поцеловал тетушку — хотя на самом деле мадам де Рамбуйе приходилась теткой только его жене, — затем поклонился мадам Корнюэль столь торжественно, что вызвал у молодой женщины сдавленный смешок.

Анна Корнюэль славилась, и еще более нагоняла страх, своей язвительной иронией, насмешками и острыми репликами. Никто не хотел иметь ее своим врагом, ибо она чувств не скрывала и те, кто имел несчастье ей не понравиться, быстро обретали смешное прозвище или уничижительный эпитет, которые потом сопровождал их повсюду. Именно она нарекла герцога де Бофора и его друзей Важными! Название было столь колким, что быстро дискредитировало заговорщиков.

С недавнего времени мадам Корнюэль вбила себе в голову, что хочет залучить Луи в свою постель. Будучи восторженной поклонницей Мазарини, Анна прониклась нешуточной страстью к молодому человеку — ведь тот рисковал жизнью на службе у министра! Она с полной серьезностью заявила Венсану Вуатюру, который передал ее слова Луи, что плод их любви станет могучей опорой короны!

Будучи очень хорошенькой, с тонкими чертами лица, вздернутым носиком, острым подбородком и миндалевидными глазами, придававшими ей дерзкое и одновременно веселое выражение, она нисколько не сомневалась, что быстро достигнет своей цели.

Анна слегка подвинула свой стул, чтобы дать место Луи и принудить его сесть поближе, а затем нежно взяла его за руку.

— Жюли нет в Париже? — спросила маркиза, встревоженная вольностью своей подруги.

— Она осталась в Мерси, тетушка, я же здесь только проездом, — ответил Луи, отнимая руку. — Завтра уезжаю в Тулузу.

— Что там делать в зимнюю пору, друг мой? — удивилась Анна, которая всегда желала знать все.

— Мне надо встретиться с одним магистратом, мадам.

— И это настолько срочно? — едко осведомилась она.

— Конечно, мадам, поскольку речь идет о службе королю.

Понимая, что больше из него ничего не вытянуть, она с досадой выпрямилась, чтобы подчеркнуть достоинства своей тощей груди.

— Анна, вы же знаете, что Луи сама скромность, — пожурила ее маркиза. — К чему его расспрашивать, если он все равно не ответит?

— Вы правы, мадам, — улыбнулась Анна Корнюэль. — Но я такая любопытная! Простите ли вы меня, мсье? — жеманно спросила она.

— Разумеется, мадам, если в искупление вы расскажете мне о том, что сейчас происходит в Париже.

Луи знал: ничто не могло доставить большего удовольствия Анне Корнюэль.

— Охотно, мсье, — улыбнулась она. — Во-первых, известно ли вам, что мсье д'Энгиен вернулся из армии со своими вертопрахами?

— Я не знал, но предвидел это, мадам.

— Увенчанные ореолом своих побед, друзья Энгиена ведут себя повсюду как дерзкие варвары, и сам герцог сгорает от желания расправиться наконец с последними из Важных.

— Все присоединились к монсеньору Мазарини, — осторожно заметил Луи. — Важных больше не осталось.

— Так говорят. Тем не менее, продолжается история с потерянным письмом, которое будто бы написала мадам де Лонгвиль…

— Мадам де Монбазон принесла извинения за свое злоязычие.

Скандал этот разразился весной. В доме мадам де Монбазон, тогдашней любовницы одного из главарей Важных, герцога де Бофора, нашли на полу два письма. Это были послания любящей женщины своему избраннику. В первом она признавалась, что одарила его всеми милостями, каких он только мог желать, во втором напоминала, что он был должным образом вознагражден.

Герцог де Гиз объявил, что видел, как письма выпали из кармана Мориса де Колиньи, а мадам де Монбазон — что узнала почерк мадам де Лонгвиль, сестры герцога Энгиенского. Таким образом, молодая женщина, совсем недавно вышедшая замуж, предстала обыкновенной потаскухой: только отпраздновала свадьбу, а уже завела себе любовника!

Это была гнусная клевета. На самом деле любовниками оказались маркиз де Мольврье и мадам де Фукроль. Мадам де Монбазон пришлось публично признать свою неправоту, что она сделала с крайней неохотой.

Теперь Важных больше не существовало. Иные были арестованы, как герцог де Бофор, другие ударились в бега, как Анри де Кампьон, третьим было предписано удалиться на свои земли — как герцогине де Шеврез.

— Вы знаете, что мадам де Монбазон теперь любовница герцога де Гиза? — осведомилась Анна Корнюэль, вновь завладев рукой Луи и с силой сжав ее.

— Мне говорили об этом, мадам. Неужели она так быстро забыла мсье де Бофора?

— Мсье де Бофор в тюрьме, а мадам де Монбазон без гроша! Гиз просто купил ее!

Луи вспомнил сентенцию своего друга Гонди по поводу мадам де Монбазон: «Никогда не встречал женщину, которая в пороке сохранила столь малое уважение к добродетели!»

— Представьте себе, друг мой, вчера мсье де Гиз столкнулся с мсье де Колиньи и весьма иронически отозвался о мадам де Лонгвиль. Колиньи ответил неосторожно, с насмешкой отозвавшись о доступности мадам де Монбазон, — продолжала Анна.

— Их семьи так давно ненавидят друг друга! — вставила мадам де Рамбуйе. — Дед Гиза, Меченый, приказал убить деда Мориса де Колиньи.

— Неужели они будут драться? — с тревогой спросил Луи, подумав о предстоящем назначении Колиньи в корпус гонцов.

— Вполне может быть, — сказала Анна. — Энгиен и его вертопрахи крайне возбуждены, они жаждут отмщения. А Гиз никоим образом не стремится успокоить их, напротив!

— Не забывайте, что он безумец, как справедливо заметил мсье де Шеврез! — вмешалась мадам де Рамбуйе. — Вам известно, какие ужасные поступки он совершил в аббатстве собственной сестры?

— Я узнал об этом несколько дней назад, из уст самого мсье Ле Телье, мадам.

— Насиловать невест Христовых! — воскликнула маркиза с гримасой отвращения.

— Однако для дуэли необходим вызов, мадам. Мсье де Колиньи не осмелится нарушить королевские эдикты. А у герцога де Гиза уже столько неприятностей с правосудием, что он тоже постарается держать себя в руках.

— Не верьте этому, Луи! — возразила маркиза. — Энгиен всегда приходит в ярость, когда затрагивают честь его сестры. Он охотно бросил бы вызов Бофору, но тот в тюрьме. Между тем Колиньи считается верным рыцарем мадам де Лонгвиль.

Его друзья каждый день намекают ему, что он не должен отступать. Вчера здесь был, на том же самом месте, мсье де Ларошфуко, и мы поговорили об этом. Он хорошо знает Энгиена, хотя ныне дружба их и не столь крепка, как раньше, и герцог объявил ему, что не может выказывать враждебных чувств к мсье де Бофору, но предоставляет Колиньи полную свободу драться, если тот пожелает. Как может Колиньи отказаться от такой дуэли? Он прослывет трусом.

— Схватка будет ужасной, — подхватила Анна. — Колиньи вернулся с военной кампании тяжко больным. Он солдат, и у него нет опыта в фехтовании, тогда как Гиз упражняется в зале ежедневно, по нескольку часов.