Теневая лампа. Книга четвертая - Стивен Рэй Лоухед

дыре, — проворчал Декс, — если сначала не сдохнем от чумы.

— Надо туннель копать, — предложил Кон. — Это, как по мне, единственный способ выбраться на свободу.

— Ну ты голова! — насмешливо заметил Мэл. — Собираешься камень копать? У тебя, наверное, волшебная лопата припрятана?

— Все лучше, чем сидеть здесь, в грязи и вони, — с вызовом проговорил Кон.

— Вот не было бы тебя здесь, может, поменьше воняло бы, — ответил Мэл.

— Заткнитесь! — прорычал Тав. — Оба заткнитесь! Босс пытается нас вызволить. У него же всегда есть план. Посмотрим, что на этот раз.

Однако, по правде говоря, у лорда Берли не было плана. Их арест был настолько стремительным и неожиданным, а вероятность этого была настолько мала, что его просто застигли врасплох. Ни плана, ни выхода! Отсутствие возможности передать весточку на волю, привлечь внимание кого-то, кто мог бы повлиять и дать делу ход… Так что как бы не выглядело предложение Кона копать туннель, на сегодняшний день это казалось самой реальной надеждой на побег.

— Точно, босс? Есть план? — спросил Кон. — Тогда расскажите нам.

— Мы уже просидели здесь достаточно долго, — проворчал Мэл.

— Нас бы здесь вообще не было, если бы ты… — начал Тав.

— Хватит! — прикрикнул на них Берли. — Слушайте!

Во внезапно наступившей тишине послышался характерный стук башмаков тюремщика по каменному полу. Шаги затихли возле двери их камеры, в замке повернулся ключ, последовал громкий щелчок, а затем пронзительный скрип, когда железная дверь медленно распахнулась. Свет хлынул в камеру, ослепляя заключенных. Они заморгали, прикрывая глаза руками и с трудом различая высоченную фигуру, вступившую в камеру.

Берлимены почему-то решили, что пришел палач, и забились по углам. Гигант осмотрелся. Надзиратель стоял у него за спиной. Когда глаза заключенных пообвыклись к новому освещению, они поняли, что их посетил вовсе не палач, а тот самый большой пекарь из кофейни. На круглой голове косо сидела зеленая шляпа, а за спиной болтался объемистый матерчатый мешок; широкую грудь покрывал зеленый фартук, запятнанный мукой. Он ничего не сказал — просто стоял на пороге, вглядываясь в сырую камеру, что же до выражения лица, то его невозможно было определить, поскольку оно выглядело так, словно на нем топталось стадо лошадей. Было оно опухшим и воспаленным, покрытым рубцами печеночного цвета; один глаз приобрел вид фиолетовой щели, а другой окаймляла черная широкая полоса; губы раздулись; нос опух… Так он и стоял в полной тишине, источая теплый, домашний аромат пекарни. А как еще, если он только что оттуда пришел? Заключенные уловили запах, их пустые желудки заурчали.

Лорд Берли вышел из своего угла.

— Ты, — холодно и неприязненно сказал он, — пришел позлорадствовать, да? — Он выпрямился во весь свой немалый рост. — Пришел посмотреть, как я тут маюсь? – Он плюнул под ноги пекаря. — Не дождешься!

Трудно сказать, понял ли его Этцель. Он просто кивнул и прошел в камеру, скинул мешок с плеча, положил между ног на пол, открыл… На свет явились несколько свежих хлебов, мягкий сыр, десять зеленых груш, пучок моркови и два круга колбасы. Повернувшись, он указал на тюремщика, стоявшего в дверях, тот достал из-за спины кувшин темного эля и ведро пресной воды.

Берли, не понимая, смотрел на еду и напитки, затем поднял глаза на Энгелберта.

— Что это? — спросил он по-немецки.

— К сожалению, больше пока нет, — ответил Этцель, медленно шевеля распухшими губами.

«У него же должна быть сломана челюсть, — подумал Берли. — Откуда он вообще взялся?», и снова спросил: — Что это?

— Господин Арностови только сегодня утром сообщил мне, что вы здесь.

— Вы только гляньте! — вымолвил Кон, подбираясь к пище. — Это же жратва!

— Пошел вон! — рявкнул Тав. — Пока босс не скажет, что все в порядке, есть не будем. Здесь какой-то подвох — я чую. Верно, босс? Это же понарошку, правда?

Берли спросил Этцеля:

— В чем твоя игра, пекарь? — Он ткнул пальцем в мешок с едой. — Что это значит?

— Это для вас, — просто ответил булочник. — Zum Essen… Есть.

Берли посмотрел на пухлое разбитое лицо.

— Я вижу, что еда, — проговорил Берли. — Что тебе… проклятье! — Он лихорадочно искал немецкие слова. — Was woollen Sie? {Чего ты хочешь? (нем.)}

— Я? — удивился Этцель, подумал и сказал. — Я ничего не хочу.

Люди Берли стояли возле мешка с едой и пожирали его глазами. Они не понимали, о чем идет разговор, но были очень заинтересованы в его благополучном исходе. Кон, не в силах ждать, потянулся за хлебом. Тав оттолкнул его руку и грозно взглянул на подельника.

— Ха! Ничего ты от меня не получишь! — выкрикнул Берли. — Слышишь, ты, булочник? Nichts!

Энгелберт покачал головой и попятился к двери.

— Завтра воскресенье, — пробормотал он, — через пару дней принесу еще.

С этими словами он ушел. Тюремщик запер дверь. Их шаги почти сразу затихли. Только тогда Берли пошевелился. Он подошел к куче еды и поворошил ее ногой. Однако еда ничуть не изменилась: свежий хлеб, фрукты, сыр, колбаса и немного овощей.

Берли постоял, созерцая это неожиданное великолепие, посмотрел на дверь и вернулся в свой самый сухой угол.

Тав обеспокоенно спросил:

— Босс? — Ответа не последовало, поэтому он попробовал еще раз. — Босс, что с этой жратвой делать?

Берли опять не ответил. Теперь счастья попытал Кон:

— Тут еда, босс, что прикажете с ней делать?

— Разделите, — пробормотал наконец Берли. — Разделите честно и справедливо: пусть каждый сам отвечает за свои запасы.

Тав с готовностью принялся за дело, остальные столпились вокруг, бдительно следя за старшим. Берли хмуро наблюдал за ними. Он все еще пытался понять, что за игру затеял пекарь, какую выгоду надеялся получить в результате.

В том, что это обман, Берли не сомневался. Сам будучи мастером по этой части, он видел обман везде. Однако с такой аферой ему сталкиваться еще не доводилось. Чтобы понять, в чем хитрость, следовало подумать, как следует. О да, в конечном счете он, конечно, разберется, что здесь к чему, а потом… любое знание — это оружие, и он им воспользуется.

За раздачей еды Декс выразил