Тайна пропавшей принцессы - Лика Вансловович

Теплые ладони легли на плечи и медленно опустились к ее замерзшим пальцам: он оказался так близко, что она вмиг почувствовала не только его запах, теплоту рук, но и сердце, бьющееся в его груди, пушистую оторочку его дубленки, щекочущую затылок, и колючую щетину небритой щеки, прижавшейся к ее щеке в осторожном и нежном поцелуе.

Слишком много для одного мгновения и слишком много для призрака – вся злость вдруг куда-то ушла, притаившись где-то в самом темном уголке загнанным в ловушку зверем.

- Мне она нравится, заберем ее в нашу спальню? – продолжил Рей, касаясь губами ее кожи.

- Я заказала ее для тебя еще до того, как… - в горле пересохло, и она вдруг замолчала, не желая портить волшебного момента болезненными воспоминаниями.

- Для меня? – удивился Рей, тоже предпочитая не бередить старые раны.

- Да! В качестве подарка на коронацию, правда, несколько запоздалого подарка, - с горечью в голосе хмыкнула девушка.

- Это неважно, Огонечек, она мне нравится! Не знаю, где тебе удалось найти такого художника? – не скрывая своего восторга, произнес он.

- Художницу, - поправила его девушка. – Эту картину нарисовала сестра Шайлы.

- Та девочка, ради которой ты публично опозорила известного купца и выслала вон второго не менее известного и состоятельного? – уточнил Рей.

Девушка напряглась при этих словах и уже было собиралась что-то ответить.

- Она, определенно, заслуживает большего, чем просто материальная компенсация! Может, стоит порекомендовать ее при дворе? – вдруг проговорил он со всей серьезностью в голосе.

- Она была бы рада!- тихо ответила Валерия.

- Тогда так и сделаем! Но этой будем любоваться только мы с тобой, хорошо?

- Как скажешь! – она небрежно пожала плечами, словно его слова совсем ее не трогали.

Ей вдруг захотелось плакать, но она заставила себя сдержаться, проглотив ком в горле.

Рей развернул ее, снова прижал к себе, а она спрятала лицо у него на плече.

Он не отводил глаз от удивительной картины, так точно передающей их с Валерией отношения. Два силуэта – именно силуэта, не совсем четких, но явно выделяющие мужчину с темными волосами и девушку с длинными рыжими локонами. Оба стояли спиной друг к другу, руки опущены и сжаты в кулаки, словно они не хотели переплетать пальцы и пытались тем самым отгородиться, отдалиться друг от друга, но это им удавалось плохо, потому что вокруг этих двоих во всю бушевала стихия, выдавая сильные эмоции молодых магов.

Цвета двух стихий резко контрастировали в сравнении с размытым и даже схематичным образом молодого мага и магианы: серебристо-голубая стихия воздуха и красно-оранжевая стихия огня. Магия кружила вокруг, и было что-то завораживающее в диком сплетении этих не сочетающихся друг с другом цветов – и нельзя было сказать однозначно, борются ли эти стихии друг с другом или же любовно переплетаются в замысловатом танце.

Зато во всем образе магического буйства ощущалась какая-то внутренняя гармония, правильность, и будто вот так и должно быть: холодное серебро, вплетенное в горячий пламень, который по своей природе так зависим от воздуха, от кислорода в нем, что дает ему подпитку и позволяет разгораться сильнее.

- Почему ты приехал? – прервала его размышления девушка.

- А ты не ждала меня? – с проскользнувшим укором в голосе произнес Рей.

Она лишь опять пожала плечами, чтобы не выдать голосом своего волнения.

- Зелиус только что передал мне письмо от тебя, - заметила она.

- Что, ты еще не успела от него избавиться? - с усмешкой произнес он, но в его голосе уже не было обиды.

А ладонь Рея медленно гладила ее спину, явно пытаясь успокоить и расслабить девушку.

- На самом деле я не планировал еще приезжать, а потом в какой-то момент вдруг задумался: «Какого демона я делаю!» Понимаешь, я вдруг отчетливо осознал, что всего того, что успел наворотить за эти годы мой отец на пару с Донованом, невозможно исправить одним махом! Так что, соскучившись, я решил, что просто не имею права задерживаться в провинции ни дня! Хотел успеть вернуться до пятницы и, как видишь, мне это удалось! – явно довольный собой, сообщил парень.

- Есть что-то особенное в этой грядущей пятнице? – спросила она.

- Кое-что! – загадочно ответил он.

- Ясно! – буркнула девушка в ответ на его загадочность.

Она хотела отстраниться от этих невинных и в то же время настойчивых ласк, но Рей не выпускал ее из рук. И вроде можно было разозлиться и ударить наглеца, но она все же заткнула собственную гордость и позволила себе еще немного насладиться этими касаниями, заставляя себя отгонять мрачные и злые мысли.

- И что же успел «наворотить» твой отец? – спросила Валерия, а сама внутренне сжалась, осознав, что подняла больную для них тему, хотя, кажется, Рей первым о нем вспомнил.

- Многое, - с неохотой отозвался он. – Они хорошо нажились на среднем и низшем классе в свое время - ободрали тех, как липок, казну пополнили! Купечество совсем разжирело, цены задирать стали - кто во что горазд, налоги взлетели до небес, а теперь уже народ с такими запросами казны и не справляется: одни разоряются, другие крадут, третьи разбоем начинают заниматься – умирать с голоду никто не хочет! И ведь нельзя просто взять и раздать им деньги - и народ, и капитал работать должны! Можно снизить налог до приемлемых цен, подрезать карманы зажиточных, цены под контроль поставить, да только больно много недовольных тогда получается среди богатых и влиятельных людей и магов, а это нам ни к чему сейчас, не к добру – восстание поднимут или сами свергать задумают, - в голосе молодого правителя сквозила досада.

Валерия молчала, хотя было приятно слышать, что Рею не плевать на то, что происходит в его государстве, не безразличны проблемы простого народа.

- С чего же ты вдруг решил озадачиться их проблемами?

- А почему нет? Разве это не входит в мои обязанности? Я не был особенно гуманным и правильным все эти годы, но то, что я увидел и узнал за это время! Лер, ты не представляешь, сколько грязи всплыло наружу! И это не считая того, что я узнал о развлечениях отца: я ведь и раньше понимал, что он жесток, но о том, что, развлекаясь, отец превращал невинных людей в калек, и по большей части это были юные и беззащитные девушки, а он просто измывался над каждой он… - голос Рея оборвался, и он резко умолк, потому что ему было тяжело это говорить, и в то же время он считал себя обязанным дать ей понять, что больше не обвиняет ее ни в чем, не оправдывает Гордона.

- Самое ужасное, что люди видят во мне только его сына, ждут такой же жестокости, боятся и ненавидят, и я не смогу так уж быстро перебороть это, понимаешь! – со вздохом произнес парень. – Он был чудовищем, а я им быть не хочу! – Рей еще сильнее прижал к себе девушку, словно сам нуждался в поддержке.

Она почувствовала в нем эту нужду, потребность услышать ее ободрение, но не смогла ничего произнести.