Его сбежавшая Принцесса - Дарья Адаревич

опусти меч.

Эд опустил.

— Этого мало, — напомнила я.

— Теперь слушай внимательно, — продолжал Звездочет, — ты уйдешь из этих земель и никогда больше не вернешься. Ты забудешь и принцессу Македонию, и меня, и себя. Ты будешь скитаться по свету, и никогда не приблизишься ко мне.

Мне стало больно. Забудет? Снова все забудет? Нет…

— Дай нам попрощаться, — прошептала я.

Звездочет осмотрелся, ухмыльнулся.

— Сделай свадебный подарок своей невесте.

— Свадебный подарок? Ну пускай. Запомни, какой я добрый. Иди.

Я опустила шпильку, подошла к Эду. Он все еще не шевелился, просто смотрел.

— Прости, — прошептала я, гладя его по щекам, — прости, что обижала тебя, прости, что ругала и приказывала… Ты должен знать, я люблю тебя. Не только того старого Эда, но и тебя.

И я коснулась его губ. Слезы не текли, но сердце разрывалось.

— Ты можешь забыть все, что угодно, только не забывай мою любовь.

Я отошла назад, к аплодирующему Звездочету. Негодяй веселился.

— А теперь забудь все, парень, — сказал Звездочет, — и скитайся по свету прямо до самой смерти.

Звездочет повернулся на меня, взял за руки:

— Ничего личного, Македония. Просто мы с тобой подходим друг другу.

— Потому что ты старый, а я молодая?

— Потому что ты сильная и обманщица, — сказал Звездочет, убирая мои волосы за уши. Стало мерзко, — мы поладим, — потом повернулся на рыцарей, — этого ударьте по голове.

И его ударили, я вскрикнула.

— Ты обещал! Ты даже загипнотизировал Эда!

— Он очнется, — сказал Звездочет, — это, чтобы он сейчас нам не мешался.

И мы уехали. В тот момент во мне умерла надежда. В тот момент я задыхалась. Прощай, счастье. Прощайте, мои друзья. Прощай, Эд. Надеюсь, в той новой жизни, ты сможешь снова улыбаться.

Глава 33. Однажды пройдет годы

— Однажды пройдут годы, и ты забудешь обо всем.

Меня причесывала мама. Моя королева мать. Сердце болело. На душе осталась лишь пустота. Снова во дворце. Снова в своей комнате. Только сейчас рядом не было многочисленных слуг, здесь находилась только женщина, что старалась из строгой королевы-матери стать мне просто мамой.

— Главное ты жива, Македония, а все остальное — пустяки.

— Жива? Ты уверенна?

— Ты сидишь напротив. Ты дышишь! Это и называется жизнь.

Я посмотрела на мать. В ее выразительные красивые глаза. Мама была похожа на меня. Темненькая, стройная, красивая, но сейчас мы стали еще больше похожи. На моем лице появилось то же выражение тоски, что было и на лице матери.

— Я волновалась! Не знала, что и думать о твоем побеге! — приговаривала мама, расчесывая мои волосы.

— А я волновалась за тебя, но Илинна сказала, ты жива-здорово, заперлась в комнате, никого не хочешь видеть.

— Так и было. Я думала, они что-то сделали с тобой!

— Пока не сделали, но скоро сделают.

— Македония, главное, ты живая и здоровая!

Македония? Меня снова звали этим именем. Далеким и чужим. Я выдохнула. Пускай. Донна умерла в тот самый миг, когда утопили моих друзей, и, когда, стерли память человеку, которого я любила. Донна умерла, осталась вместе с ними, осталась лишь Македония. Холодная, расчетливая, злая.

— Пройдут годы, — продолжала мать, — и ты забудешь обо всем.

— Мама, я выхожу замуж за Звездочета, — напомнила я, — хуже судьбы сложно даже представить. Такое не забудется.

— Время сотрет все. Оно стирает и ошибки, и слова. Оно лечит и смиряет.

Мы встретились взглядом.

— Ты ведь никогда не любила отца, да? — спросила я, — это вынужденный брак, тебя заставили.

— Нет-нет, Македония, не надумывай лишнего. Я люблю Рона. Возможно, сначала и не любила, но с годами мы нашли общий язык, мы притерлись друг к другу.

— Притерлись? — ухмыльнулась я, — притерлись — не значит «полюбили»!

— Ты слишком многого хочешь, мало кому удается полюбить и обрести свое счастье. Притереться — уже не так плохо. Вам необязательно становиться страстными влюбленными, хватит простой дружбы.

— Дружбы со Звездочетом? Ты себя слышишь?

— А что тебе остается делать?

— Бороться!

— Македония, — мать повернула мою голову на себя, погладила меня по щекам, — ты просто молодая. В мире множество вещей, против которых мы бессильны, и остается лишь смириться и просто жить, а вести обреченную борьбу и умереть.

— Нет, мама, — я скинула ее руку, — Звездочет собирается захватить мир и стать бессмертным. Мы не можем это так оставить.

— Мы не герои, Македония, — продолжила мать, — мы простые женщины, которые просто живут, приспосабливаются, подстраиваются. Мы должны быть, как береза, которая прогибается на ветру, чтобы не сломаться.

— Почему так?

— Потому что мы не дуб, который выстоит. Мы слабые и нежные. Мы не сражаемся, мы выживаем.

Я выдохнула, посмотрела в зеркало на себя и на маму. Похожие внешне, но разные внутри.

— Лучше сломаться, чем не пытаться вовсе, — сказала я, — лучше умереть за идею, чем жить бессмысленно.

— Ты очень молода, Македония, слишком молода.

Я закрыла лицо руками. Хотелось заплакать, но слезы не лились. Кажется, я выплакала все слезы.

— Ты справишься, — сказала мать, — Звездочет бесплоден и стар, так что вряд ли он станет тебя доставать брачными ночами.

Я рассмеялась. Мы серьезно это обсуждаем?

— Да, Звездочет не так красив, как твой предыдущий жених, — продолжала мать, — но он не самый большой урод. Твой отец вон тоже никогда не был красавцем.

Мать взяла в руки старый портрет Эда. Посмотрела.

— Хотя и этот со своими странностями, — мама погладила лицо Эда, — глаза какие-то косые, смотри!

— В жизни у него другие глаза.

Мама заметила дырку. Просунула пальцы.

— Ты что ножи в него кидала? — удивилась мама, — зачем? Люди старались, рисовали, а ты так.

Я не могла смотреть на этот портрет. Не могла. Отвернула голову. Да, портрет был непохожим, но все равно я же знала, что там изображен мой несостоявшийся жених… Принц Август. Эд.

— Само собой я желаю тебе счастья, — продолжала мать, — и ты будешь счастлива, просто найдешь себя в другом.

— В чем же, интересно узнать?

— В детях, например, — мать подняла руки, — я знаю, что Звездочет бесплоден, но ты-то нет, заведешь себе любовника, родите милых малышек, я стану бабушкой.

— Мама!

— Македония, это жизнь! И если мы будем просто сидеть и злиться, то однажды мы умрем от разрыва сердца. Мы должны брать, что дают. А тебе и так дано больше, чем многим другим.

Она закончила расчесывать волосы, подошла к шкафу.

— Ну и хорошо, что ты потеряла мое свадебное платье, — сказала мать, — сошьют новое тебе. Намного красивее и моднее. Ты же знаешь, как быстро меняется мода?

Платье! Это может отсрочить свадьбу!

— Сколько времени понадобится на пошив? — поторопилась