Самоубийство Пушкина. Том первый - Евгений Николаевич Гусляров

мужа? а ведь он много стеснительнее. (Франц.)}. Прощайте, любезный Алексей Николаевич, привезите же Языкова и с его стихами.

Пушкин — А.Н. Вульфу. 7 мая 1826 г. Из Пскова или Острова в Дерпт.

Не говорите мне о восхищении: это не то чувство, какое мне нужно. Говорите мне о любви: вот чего я жажду. А самое главное, не говорите мне о стихах…

Пушкин — А. П. Керн. 22 сентября 1825 г.

Наконец, будьте уверены, что я не из тех, кто никогда не посоветует решительных мер — иногда это неизбежно, но раньше надо хорошенько подумать и не создавать скандал без надобности.

Пушкин — А. П. Керн. 21(?) августа 1825 г.

Перечитываю Ваше письмо вдоль и поперёк и говорю: милая! прелесть! божественная!.. а потом: ах, мерзкая! — Простите, прекрасная и нежная, но это так. Нет никакого сомнения в том, что вы божественны, но иногда вам не хватает здравого смысла; ещё раз простите и утешьтесь, потому что от этого вы ещё прелестнее… Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? Очень он мне нужен — разве у хорошеньких женщин должен быть характер? — главное, это глаза, зубы, ручки, ножки — (я прибавил бы ещё сердце, но ваша кузина уж очень затаскала это слово).

Вы говорите, что вас легко узнать; вы хотели сказать — полюбить вас? Вполне с вами согласен и даже сам служу тому доказательством: я вёл себя с вами как четырнадцатилетний мальчик, — это возмутительно, но с тех пор, как я вас больше не вижу, я постепенно возвращаю себе утраченное превосходство и пользуюсь этим, чтобы побранить вас.

Пушкин — А. П. Керн. 13–14 августа 1825 года

Если ваш супруг очень вам надоел, бросьте его, но знаете как? Вы оставляете там всё семейство, берёте почтовых лошадей на Остров и приезжаете… куда? В Тригорское? вовсе нет: в Михайловское! Вот великолепный проект, который уже с четверть часа дразнит моё воображение. Вы представляете себе, как я был бы счастлив? Вы скажете: «А огласка, а скандал?». Чёрт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее уже ничего не значит или значит очень мало. Согласитесь, что проект мой романтичен! — Сходство характеров, ненависть к преградам, сильно развитый орган полёта, и пр. и пр. — Представляете себе удивление вашей тетушки? Последний разрыв. Вы будете видаться с вашей кузиной тайком, это хороший способ сделать дружбу менее пресной — а когда Керн умрёт — вы будете свободны как воздух… Ну, что вы на это скажете? Не говорил ли я вам, что способен дать вам совет смелый и внушительный.

Пушкин — А. П. Керн. 28 августа 1825 г.

Всерьёз ли говорите, уверяя, будто одобряете мой проект? У Анеты от этого мороз пробежал по коже, а у меня голова закружилась от радости. Но я не верю в счастье, и это вполне простительно,

Пушкин — А.П. Керн. 22 сентября 1825 г.

В начале того же октября (1825 года) Анна Петровна вторично посетила П.А. Осипову в Тригорском, — на этот раз не одна, а с мужем. «Вы видели из писем Пушкина, — сообщала она П В. Анненкову, — что она (П.А. Осипова) сердилась на меня… И было за что. Керн предложил мне поехать; я не желала, потому что Пушкин из угождения тётушке перестал мне писать, а она сердилась. Я сказала мужу, что мне неловко ехать к тётушке, когда она сердится; он, ни в чём не сомневающийся, как и положено храброму генералу, объявил, что берёт на себя нас помирить. Я согласилась. Он устроил романтическую сцену в саду (над которой мы после с Анной Николаевной очень смеялись). Он пошёл вперёд, оставив меня в экипаже; я через лес и сад пошла после — и упала в объятия этой милой, смешной, всегда оригинальной женщины, вышедшей ко мне навстречу в толпе всего семейства. Когда она меня облобызала, тогда все бросились ко мне, — Анна Николаевна первая. Пушкина тут не было, но я его несколько раз видела; он очень не поладил с мужем, а со мною опять был по-прежнему, и даже более нежен, боясь всех глаз, на него и на меня обращённых».

Л.Б. Модзалевский, с. 99.

Алексей писал мне, что ты отказалась от намерения уехать и решила остаться. Я поэтому совсем было успокоилась на твой счёт, как вдруг твоё письмо меня разочаровало. Почему ты не сообщаешь мне ничего определённого, а предпочитаешь оставлять меня в тревоге.

Анна Вульф — А.П. Керн. 8 декабря 1825 г., Тригорское.

Прожив несколько времени в Дерпте, в Риге, в Пскове, я возвратилась в Полтавскую губернию, к моим родителям.

А.П. Керн. Воспоминания о Пушкине.

Восемь лет промаялась молодая женщина в таких тисках, наконец, потеряла терпение, стала требовать разлуки и в заключение добилась своего.

С тех пор она живёт в Петербурге очень уединенно. У неё дочь, которая воспитывается в Смольном монастыре.

А.В. Никитенко. Дневник.

Лето 1826 года было знойно в Псковской губернии. Недели проходили без облачка на небе, без освежительного дождя и ветра. Пушкин почти бросил все занятия свои, ища прохлады в садах Тригорского и Михайловского.

П.А. Вяземский. Русская старина, 1874 г., с. 108

Вы едете в Петербург, и моё изгнание тяготит меня более, чем когда-либо. Быть может, перемена, только что происшедшая, приблизит меня к вам, не смею на это надеяться. Не стоит верить надежде, она — лишь хорошенькая женщина, которая обращается с нами, как со старым мужем.

Пушкин — А.П. Керн. 8 декабря 1825 г.

Через несколько дней по отсылке этого письма Пушкин был в Тригорском. Рано наступил зимний вечер; все семейство П.А. Осиповой сидело за чаем; милый их гость, расхаживая по комнате, по обыкновению шутил, был очень говорлив, любезен. Вдруг служанка докладывает, что повар Арсений, на днях посланный в Петербург за покупками, возвратился ни с чем и желает видеть барыню. Введённый в комнату, Арсений объявил во всеуслышание, что в Петербурге — бунт, повсюду разъезды, караулы; ему едва удалось нанять почтовых и, сломя голову, прискакать в Тригорское… Он говорил о мятеже 14-го декабря. Это известие, произведя тяжкое впечатление на Прасковью Александровну и на всё её семейство, глубоко потрясло Пушкина: он страшно побледнел и весь вечер был черезвычайно угрюм и задумчив. При разговоре о роковом событии он упомянул о существовании какого-то тайного общества (что именно, того одна из свидетельниц, младшая дочь г-жи Осиповой, Мария Ивановна, не помнит); потом распростился с хозяйкою, её семейством и поспешил в Михайловское.

На следующий день, ранним утром, Пушкин решился ехать в Петербург неведомо