Мертвая улика - Алексей Макеев

в кошелек уже несколько дней. Не думая, он протянул деньги Ефиму:

– За службу.

Рука бомжа на мгновение зависла, но от подарка он отказываться не стал.

– Наконец-то куплю себе особняк на Мальдивах, – усмехнулся он.

– Да здесь и на яхту хватит, – поддержал бомжа Лев Иванович.

– Света исчезла четыре дня назад, восьмого числа. – Ефим посмотрел на Гурова снизу вверх. – А когда обнаружили тело?

– Девятого декабря. Вечером.

– Ага… – Бомж снова уставился на огонь. – Тогда все сходится. Я просто подумал, что, может, там не она… а просто похожая на нее… Просто подумал: а вдруг?..

– А вы не слышали, чтобы на рынке что-то происходило девятого числа? – спросил Гуров. – Там незадолго до закрытия была драка, до вас точно бы долетели какие-то звуки.

Ефим взял протянутую ему Гуровым сигаретную пачку и повертел ее в руках.

– Не слышал. Спал. И другие ничего не рассказали.

Маши дома не было. Лев Иванович с тоской оглядел пустую кухню. На столе стояла пустая чашка из-под чая, которую он забыл помыть.

За этот день он даже не проголодался, но, ощущая легкий гул в ушах и помня о недавней травме, намазал кусок хлеба маслом, положил сверху пластинку сыра и запил бутерброд горячим чаем. Принял прописанные лекарства. Потом прошел в комнату и сел на диван.

Он не стал зажигать верхний свет. Включил ночник и откинулся на спинку дивана. Закрыл глаза, постарался расслабить мышцы тела.

В рабочем плане день выдался удачным. Гурову удалось попасть в СИЗО и лично поговорить с подполковником Дубко, чтобы получить информацию из первых рук. Разговор с уличным жителем Ефимом принес тонну интересных сведений, к тому же только с помощью Ефима удалось опознать жертву. А потом Гуров узнал, где она жила до того, как оказалась на улице. Определенно такие дни случаются не так уж и часто.

И с женой Дубко удалось встретиться. И передачку ее мужу вручить. Гуров резко открыл глаза. Жена Дубко! Ешкин кот, да как же он забыл? Помчался по делам, отложив на потом то, что мог бы сделать сразу. Следаку из прокуратуры Немцову тоже надо бы сообщить о том, что личность убитой установлена. Даже если они уже каким-то образом в курсе, то лишним сообщение не будет. И надо бы не забыть спросить про заднюю стенку в примерочной – а то вдруг Немцову о ней уже известно?

Он протянул руку к телефону как раз в тот момент, когда на него поступил входящий вызов. Гуров с удивлением прочитал на экране имя – Игорь Гойда. В душе тут же возникла тревога. Вроде бы с Гойдой обо всем договорились, он в отпуске и не планировал возвращаться.

– Приветствую, Игорь Федорович, – нарочито бодро произнес в трубку Гуров. – Как там твоя Карелия?

– Лев Иванович, не занят? – без предисловий начал Гойда.

– Да, сейчас могу говорить. Как раз домой пришел недавно.

– И как там оно?

– Ты про убийство на рынке?

– Как ты угадал? – насмешливо заметил Гойда.

– Ты в отпуске, по делу просил не дергать, а если сам появился, то что-то случилось, – заключил Лев Иванович, надавив пальцами на глазные яблоки.

– Ты прав, я в отпуске. Есть новости?

– Есть.

– Давай-ка подробно, – попросил Гойда.

– Могу и подробно. Удалось поговорить с Дубко в СИЗО. Как и предполагалось, он пока еще держится, но выглядит не очень. Настроен решительно, от адвоката отказался. Мне, по сути, нужны были только его показания, чтобы было от чего отталкиваться. Далее. Пообщался с продавцом, который в тот день работал рядом с местом обнаружения трупа. Тут все очень странно. Его версия событий в корне отличается от того, что рассказал Дубко. Продавец путается и врет. В самом павильоне есть секретный выход на улицу, и это мне тоже показалось интересным. Очень удобно подбрасывать трупы в примерочные. Ноу-хау такое, наверное. Поехали дальше. Рядом с рынком живут бездомные, мне удалось поговорить с одним из них. Оказалось, что он сердечный друг убитой. Бомжевала, квартиру давным-давно продала, денег не осталось. Имеет сына, который проживает за границей с родным отцом. Сама она с мужем в разводе. Так вот у ее знакомого остались ее личные вещи и паспорт. Личность мы установили, знакомый узнал ее на фото с места преступления, но теперь надо опознать официально. И вишенка на торте: я заполучил адрес, по которому раньше жила женщина. По ее бывшему месту жительства могли остаться ее знакомые, соседи. Завтра планирую поехать туда.

Лев Иванович встал и побрел в коридор за сигаретами.

– У Немцова дело забрали, – услышал он мрачный голос Гойды.

– Кто? – не понял Лев Иванович.

– Мне не сказали. Сам Немцов сегодня позвонил. Утром. Сообщил, что поступил приказ сверху: дело передать другому следователю. Кому, почему – ничего не объяснили.

– Ну как это так? – растерялся Гуров. – Одно же ведомство. Ладно, если бы дело передали другому следаку, да и бог с ним. Но причину-то Немцову почему не назвали? Может быть, он в чем-то напортачил?

– Ты плохо знаешь моих ребят, Лев Иванович.

– Ой, да они у тебя все одинаковые, – отмахнулся Гуров. – Можешь ничего не объяснять. Копии тебя. Но вдруг попался кто-то бракованный?

– Исключено.

– Ну и?..

– Немцов поинтересовался причиной отстранения. Сказали, что не обязаны ничего объяснять.

– Кто такой умный?

– Надо мной сотня начальников. Смутные времена не прошли, Гуров. Да если и назову имя, оно тебе ни о чем не скажет. Не скрываю – просто смысла не вижу.

Гуров прошел на кухню, с грохотом поставил на стол пепельницу и закурил. Окно открывать не стал – все еще не согрелся после морозной прогулки.

– Очень мне все это не нравится, Лева. Скорее всего, дело все еще осталось в прокуратуре, но заниматься им будут под личным руководством начальства. А у нас там каждый второй мнит себя… ну ты понял. Немцову я уже посоветовал заниматься текучкой и чтобы без самодеятельности. Он умный, на амбразуру не полезет, но все равно я за него волнуюсь. Ладно, это не твои проблемы…

– Орлову все сам расскажешь?

– Расскажу сам.

– Тебе не кажется, что все это вместе выглядит так, словно от Дубко просто хотят избавиться? – предположил Гуров.

– Я думал, что ты это уже давно понял, – ответил Гойда.

– Кому он так помешал? – продолжал рассуждать Гуров. – Он сам даже предположить не может.

– А надо бы поискать причину, – ответил Гойда. – Он в органах больше тридцати лет. Ни одного выговора, ни одного замечания. И вдруг подозрение в убийстве. Теперь слухов не оберешься.

– Тебя это так волнует, Игорь?

– А тебя нет? – возмутился Гойда. – Пойми, что если одного подставят, то