Изумрудный лебедь - Джейн Фэйзер

Он бросил взгляд на лестницу и заулыбался:

— А, вот и вы, моя дорогая! Я уже начал терять терпение — так мне хотелось поскорее увидеть вас.

Он энергичным шагом направился к подножию лестницы и протянул ей руку.

Сердце Мод отчаянно забилось — она была охвачена паникой. И все же у нее хватило сил вложить свою маленькую ручку в большую руку герцога и застенчиво улыбнуться:

— Милорд герцог, простите, что заставила вас ждать.

— Все в порядке. Просто я прискорбно нетерпелив. — Он улыбнулся. — Прошу вас не принимать близко к сердцу, если я кажусь вам раздосадованным этим промедлением… Но как прекрасно вы выглядите сегодня! За завтраком мне показалось, что вы были немного усталой и осунувшейся. Но теперь вы, как всегда, очаровательны.

Мод не могла скрыть улыбки при этом комплименте. Он был высказан в такой форме, что она не почувствовала ни малейшей лести. Да и весьма сомнительно, что подобный человек способен кому-нибудь льстить.

— Возможность провести утро на реке в обществе вашей милости могла бы вызвать восторг у любой девушки, — заметила Имоджин с раболепной улыбкой.

Герцог поднял бровь, и лицо его приняло столь комичное выражение, что Мод с трудом удалось сохранить серьезность. Ничего удивительного, что Миранде этот человек понравился. Герцог взял ее под руку, и они проследовали через сад к реке. И только когда они уже миновали ворота, Мод заметила, что их никто не сопровождает. Она замедлила шаг и обернулась.

— Что-нибудь не так? — спросил герцог, приостановившись.

— Я… я просто подумала… где же наши спутники, сэр? Где моя… моя кормилица?

— О, я подумал, что на этот раз мы можем обойтись без сопровождающих и без вашей кормилицы. У меня слишком мало времени. Поэтому, полагаю, мы можем пренебречь некоторыми требованиями этикета. Ваш опекун дал мне разрешение побыть с вами наедине… хотя едва ли это можно назвать уединением.

Он со смехом указал на кормчего.

Теперь Мод по-настоящему перепугалась. Миранда заверила ее, что она не будет с герцогом одна. Но они тут совсем одни! А что касается кормчего, то было видно: ему совершенно нет дела до пассажиров. Она уже хотела повернуть назад, но герцог со смехом приподнял ее и поставил на палубу барки.

— Милорд герцог! — запротестовала она.

Он сказал, что нетерпелив, уж кто-кто, а он себя хорошо знал.

— Вы такое очаровательное создание. — пробормотал он и снова расхохотался. — И я должен вам сказать, что, хотя я не сомневаюсь в том, что вы смиренны и чисты, как Дева Мария, все же вы не так робки и застенчивы, какой стараетесь казаться.

Мод вцепилась в поручни, лишившись дара речи. Герцог положил руку поверх ее руки, а когда она попыталась ее высвободить, улыбнулся и встал у поручней рядом с ней, опираясь о них обеими руками. В это время лодочник как раз выводил судно на середину реки.

Мод очень редко случалось плавать по реке. Жизнь затворницы почти не оставляла ей возможности бывать на воздухе, и в эту минуту она почти забыла о герцоге и наслаждалась представшим перед ее глазами зрелищем — красивыми домами на берегах и лондонским Сити, медленно проплывавшим мимо. Они скользили мимо собора Святого Павла, мимо Вестминстерского дворца, огромного серого Тауэра, мимо ужасных, покрытых зеленой речной слизью ступенек, ведущих к его воротам, так называемым Воротам предателя. Мод знала, что очень немногие из тех, кто входил в эти мрачные ворота, выходили из них обратно.

В слабом ветерке чувствовалась осенняя свежесть, и Мод была рада, что запаслась плащом. Однако солнце светило ярко и заливало своими лучами реку. Шум, доносившийся с реки, словно околдовал ее — в нем смешались выкрики, ругань, проклятия, перебранка шкиперов, хлопанье парусов, шлепанье весел по воде и странный звук, похожий на чмоканье, когда мокрые весла, с которых стекала вода, вытягивали из реки. Мод поразило разнообразие судов. Тут были барки с вымпелами цветов богатых и знатных дворян, штандарт ее величества королевы, который они видели, проплывая мимо ее дворцов — Вестминстера, Гринвича и Хэмптон-Корта. Они видели лодки перевозчиков, переправлявших людей с одного берега Темзы на другой. Они видели рыбачьи лодки, груженные моллюсками, рыбой и мясом, которые везли товар на рынки.

Генрих стоял рядом с ней, опираясь о перила, и созерцал ее профиль. Beтер разрумянил щеки девушки, и в ее сосредоточенном созерцании было что-то очень подкупающее.

— Вы так молчаливы, леди Мод, — сказал он через некоторое время. — Вас что-то особенно заинтересовало?

— Здесь царит такое оживление и все что-то делают, — призналась Мод. — Я и не представляла, что в мире столько людей и что все они так заняты.

Его озадачило и насмешило столь наивное замечание.

— Но ведь вы бывали на реке бессчетное множество раз. Днем здесь всегда так.

— Да, конечно. Но каждый раз, когда я это вижу, для меня это словно впервые.

Мод сочиняла на ходу, проклиная свою глупость. И кто ее за язык тянул?

Генрих с улыбкой покачал головой. Она была совершенно неотразима и очаровательна.

— Как вы прелестны, моя дорогая!

Он прикрыл своей рукой ее ручку и на этот раз, когда она попыталась высвободить ее, только сильнее сжал руку.

— Давайте сядем на носу и побеседуем. Думаю, нам надо о многом поговорить.

Ей не оставалось ничего иного, кроме как покориться. Когда они уселись, герцог продолжал держать Мод за руку, и она подумала, что сидеть так, пожалуй, довольно приятно, к тому же сосед ее был самым любезным и приятным человеком, которого до сих пор ей доводилось встречать. Она откинула голову на специально предназначенную для этой цели подушку и закрыла глаза, потому что теперь солнце светило ей прямо в лицо, и так сидела, слушая нежный плеск волн под килем лодки, ощущая, как поднимаются и опускаются в толщу воды весла. Рука ее продолжала лежать в руке герцога.

Генрих улыбался, удивляясь самому себе, — он был совершенно счастлив сидеть так рядом с ней и ничего больше не предпринимать. Теперь его не снедало нетерпение и не хотелось торопить события.

В этой девушке были какая-то прелесть и нежность, которые он находил очень трогательными. Маргарита была великолепной, чувственной, сильной, ловкой интриганкой. Она умела управлять людьми. Его многочисленные любовницы удовлетворяли его физические потребности, иногда даже случалось, что с ними можно было вести беседу и делиться своими планами, но до сих пор его чувства оставались нетронутыми. Он даже не мог припомнить, чтобы прежде ему так хотелось кого-то защитить.

Генрих взглянул на нее и подумал, уж не уснула ли она. Осторожно, чтобы не потревожить девушку, он опустил ее голову себе на плечо. Ничего не произошло. Ветерок играл волнистыми прядями ее каштановых волос, выбившихся из-под шапочки, ее густые черные ресницы полукружиями лежали на бледно-кремовых щеках. Он