Эрнст Генри - Леонид Михайлович Млечин

«Агентурная информация о письме Алеку Вассерману от Ростовского

1. Алек Вассерман недавно получил письмо от Ростовского, в войну редактора „Советские военные новости“, с извинениями за то, что не выполнил своего обещания быть на связи, и объяснениями: его только недавно выпустили из трудового лагеря, куда его, видимо, отправили после войны.

2. Ростовский упоминает, что Майский, советский посол в Лондоне во время войны, сидел в том же лагере».

Служебные пометки: «Источник очень надежный. Но не сочтете ли возможным запросить агента, как именно была добыта эта информация». Пометка другого отдела: «Большое спасибо за эту очень интересную информацию, которую мы вчера обсуждали. Семен Николаевич Ростовский находился в нашей стране, приезжая и уезжая с 1933 года, до окончательного отъезда 2 ноября 1946 года».

Через неделю, 30 августа 1956 года, контрразведка получила дополнительные сведения:

«Агентурная информация о Майском и Ростовском.

1. Источник подтверждает предположение о том, что Майский освобожден из трудового лагеря одновременно с Ростовским.

2. Интересно заметить, что хотя Алек Вассерман не вызывает особых симпатий у товарищей, один из них сказал: не похоже, будто он „выдумал“ историю Майского-Ростовского, потому что многие здесь знают Ростовского».

Отметка сотрудника другого отдела: «Спасибо большое за эту очень интересную информацию».

Британская контрразведка не выпускала Эрнста Генри из поля зрения. Через полгода, 8 февраля 1957 года, новая справка ложится в дело:

«1. Хаймэн Леви рассказал друзьям из Компартии Великобритании, что когда он недавно был в СССР, то видел некоего Ростовского. Он был военным корреспондентом в Великобритании во время последней войны.

2. Ростовский после возвращения был осужден и отправлен в концентрационный лагерь. Лагерь находится на крайнем востоке Сибири, самый большой — два миллиона заключенных.

3. Ростовский представляется сломанным человеком. Сидит без копейки. Ему периодически помогает один из живущих там британских коммунистов».

Пометка: «Источник надежный, член компартии Великобритании, но получил информацию из третьих рук — от Леви. Нет возражений против передачи этой информации в МИ-6, если вы считаете ее ценной». Приписка сотрудника другого отдела: «Большое спасибо за эту информацию. Я передал ее в МИ-6».

Упомянутый в справке Хаймэн Леви — видный математик и философ, вице-президент Лондонского математического общества. Он был радикальным социалистом, в начале 1930-х годов присоединился к коммунистам. В 1956 году в составе партийной делегации он побывал в Москве. А на следующий год появилась его книга «Евреи и национальный вопрос», которую в партии судили как свидетельство отхода от марксизма. В 1958-м его исключили из Компартии.

Появление Эрнста Генри в ИМЭМО сделало его заметным в среде московской интеллигенции. После смерти Арзуманяна, страдавшего от высокого давления, новым директором ИМЭМО был назначен Николай Николаевич Иноземцев. Призванный в армию в 1939 году, он прошел всю войну сержантом-артиллеристом. Его младший брат в 1941-м ушел в ополчение, полк попал в окружение под Смоленском, и он пропал без вести — то есть, скорее всего, погиб… После демобилизации Иноземцев поступил в Институт международных отношений, окончил курс на два года раньше положенного, остался в аспирантуре. Потом его взяли в главный партийный журнал «Коммунист». Два года работал в Китае — преподавал в Пекинском дипломатическом институте. Оттуда его вытащил Арзуманян и поставил его заведовать сектором международных отношений. Так, в 1957 году Иноземцев пришел на работу в ИМЭМО, с которым будет связана его жизнь. Через два года он стал заместителем директора, а еще через два года его перевели в «Правду» заместителем главного редактора.

Иноземцев защитил докторскую диссертацию на тему «Внешняя политика США в эпоху империализма» и был избран членом-корреспондентом Академии наук. Через два года после возвращения в институт его избрали действительным членом академии — в 47 лет. Он был самый молодой в ту пору академик. Заместителем по международно-политическим исследованиям Иноземцев взял Евгения Максимовича Примакова, будущего начальника внешней разведки, министра иностранных дел, главу правительства России….

Николай Иноземцев входил в группу партийных интеллектуалов, которая годами писала речи и доклады генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу. Смысл работы над докладами для генерального секретаря состоял в том, чтобы вложить в выступления Брежнева хоть какие-то новые и оригинальные идеи. Это был единственный способ воздействовать на партийное руководство, по существу, навязать ему разумные мысли, ведь в аппарате каждое слово Брежнева воспринималось как руководство к действию.

В работе над партийными документами шла битва буквально за каждое слово. Вопрос стоял так: удастся отвоевать еще несколько слов или не удастся? Всякая удача означала шаг вперед, сулила чуть больше свободы. И на первых порах работа над брежневскими докладами играла немалую роль в жизни страны. Иноземцев и его коллеги интеллектуально подпитывали политическое руководство страны, заставляли серое вещество лучших ученых работать на Политбюро. Эрнст Генри охотно в этом участвовал. Говорят, что пользы от этого было немного. Но ведь можно посмотреть иначе: сколько еще глупостей могли сотворить чиновники, если бы не квалифицированные советы, прогнозы и информация академиков-международников?

Институт, где собрались экономисты высокой квалификации, готовил закрытые для обычной публики прогнозы развития мировой экономики. Они рассылались в ЦК, в аппарат Совета министров, Госплан (здесь-то концентрировались компетентные читатели). Разумеется, делалось все, чтобы тексты были приемлемы для партийного аппарата. Тем не менее факты и цифры разительно расходились с тем, что писали газеты и говорили сами партийные секретари. Усиливающееся отставание советской экономики становилось все более очевидным. Замаскировать этот разрыв было невозможно. И это вызывало недовольство, раздражение и даже обвинения авторов в ревизионизме. Авторы же искренне надеялись, что заставят советских руководителей задуматься, подтолкнут их к радикальным реформам в экономике. Для правительства институт готовил конкретные разработки, опираясь на зарубежный опыт.

Анатолий Сергеевич Черняев, много лет проработавший в Международном отделе ЦК КПСС, вспоминал, что на академика Иноземцева писали доносы Брежневу. Доносчики доказывали, что Иноземцев и компания — ревизионисты, они не верят в будущую революцию и уверены, что капитализм и дальше будет развиваться. Одно из таких писем секретарь ЦК по идеологии Петр Нилович Демичев разослал другим секретарям ЦК. Не захотел списать донос в архив, чтобы самого не обвинили в покровительстве «ревизионистам». Письмо, как положено, изучали в Отделе науки и учебных заведений ЦК.

Конечно, глядя из сегодняшнего дня, видишь, что Иноземцев и его сотрудники были очень наивны. Политическая и экономическая система реального советского социализма не подлежала реформированию. Военно-промышленный комплекс не желал перемен. Все ограничивалось речами, лозунгами