Кровь завоевателя - Замиль Ахтар

– Хорошо сказано. Боюсь, у меня мало времени. Надеюсь, я тебя… не оттолкнула. Мне хотелось бы еще как-нибудь поболтать.

– Чтобы меня оттолкнуть, требуется что-нибудь посерьезнее.

На этом я покинула храм. Когда я шла к своим покоям, ко мне подбежала Селена, тяжело и хрипло дыша.

– Зедра, должна тебе кое-что сказать. Быть может, ты мне не поверишь… но я должна тебе сказать.

Я коснулась ее щеки, порозовевшей от беспокойства.

– Что случилось?

– Та девушка в храме. Ты знаешь, кто она?

– Ты подслушивала?

Она покачала головой:

– Нет, я пошла тебя искать, но когда увидела ее. Клянусь Архангелом и Двенадцатью, я уверена, это она.

– Успокойся. Тебе некуда торопиться. – Я обняла ладонями ее щеки – этот жест обычно помогал расслабиться моей старшей дочери. – А теперь расскажи, что собиралась.

Похоже, это ее не успокоило, и, задыхаясь, она произнесла:

– Я… я была.

– Просто скажи это.

– Я была на ее похоронах! Я видела, как ее похоронили в саду Небесного дворца! Закопали ее святилище – как там говорят у вас. Как и мой дед, эта девушка должна быть мертва!

Все это звучало как какая-то бессмыслица, но Селена говорила явно искренне.

– Кто должен быть мертв, милая?

– Ее зовут Сади. Она спасла мне жизнь. И она – дочь шаха Сирма!

Эти слова будто нитью сшили все разрозненные лоскуты воедино. Ну конечно, вот почему она поправила Абу на встрече, она говорила о собственной матери, которую гордо упомянула и в нашем разговоре в храме. А Кярс и впрямь спас ее отца, шаха Сирма.

– И ты утверждаешь… что она умерла?

– Мой дед убил ее камнем! Все в Сирме считают ее мертвой! Но это она! Клянусь Двенадцатью и великими апостолами, клянусь.

– Ладно, ладно. Я поняла. Успокойся. Спасибо, что сообщила.

Уже второй человек, по мнению Селены, восстал из могилы. История крестейского императора была широко известна, но еще и эта девушка? А не может ли это быть связано с неизвестным типом ее крови?

Солнце уже коснулось земли, одарив нас безветренным вечером. Я посмотрела в сторону висящего на небе месяца. Като сказал, что время – это петля на шее, и оно начало душить меня. Нашей наспех собранной коалиции следует приступить к делу, пока Мансур и Пашанг не укрепили позиции, а я должна защитить своего сына – не просто моего сына, а Потомка. Щит против Великого ужаса. Падишах Последнего часа. Вот что должно быть в центре моего внимания, а не какая-то принцесса, которая якобы воскресла.

Кто-то застрекотал у моего уха. Кузнечик. Он приземлился на ближайшую арку, подергивая усиками. К нему присоединились еще четыре, бесцветные и толстые. Саранча. Их писк напоминал звон разбитых колоколов.

Рой саранчи опустился на храм. Селена вздрогнула и обхватила себя руками. Неужели в Крестесе не бывает нашествия саранчи? Она, несомненно, сожрет урожай, но страдать будет простой народ, а не мы.

– Это не опасно, милая. – Я коснулась ее плеча: – Пойдем внутрь. У нас еще много дел.

И все же я взглянула на небо, где рой заслонил луну, и даже звезды померкли.

19. Сира

Башню мудрости облепила саранча, город наполнился леденящим кровь визгом. Насекомые извивались на известняке, словно Башня плавилась среди ночи. Это напомнило мне о Дворце живых, выстроенном из кричащих ртов и глаз. Учитывая все, что я сделала, быть может, и я когда-нибудь окажусь в той куче человеческих тел.

Мы с Пашангом и с сотнями всадников скакали по улицам к Башне. Я ехала за спиной Текиша, брата Пашанга, поскольку была слишком слаба и не могла ехать сама, и хваталась за кольчугу на его талии, чтобы не упасть. Ни единого аланийца на улицах: что еще они могли делать, кроме как молиться, прижимаясь друг к другу?

Я не наблюдала за битвой, но, судя по восторженной болтовне йотридов, она была жестокой и быстрой. Они устремились к той части стены, которую саранча облепила так густо, что гулямы ничего не видели, вскарабкались наверх с помощью лестниц и уничтожили растерявшихся гулямов. Едва йотриды открыли ворота, уцелевшие гулямы отступили ко второй стене, где через несколько минут повторились те же события. Пашанг, кажется, подстрелил троих. Все хвастались тем, скольких убили. Я в каком-то смысле убила столько, сколько все они вместе взятые, но сейчас было не время и не место об этом думать.

Но пока мы ехали, я почувствовала себя лучше, понимая, что это благодаря мне мы пробились сквозь две стены и уничтожили сотни гулямов. Они подчинялись Като, а как приятно нанести ответный удар убийцам моего брата. Хотя Хизр Хаз и считал, что Мансуру и Пашангу помогал колдун, но почему тогда колдун не помог Пашангу попасть в город? Нет, мне все еще казалось, что это Като, ведь если бы Мансур не пришел, он оставался бы главным. Пашанг был его врагом, значит, он – враг моего врага и мой союзник, по крайней мере в данный момент.

Разве не так действовали все в этом городе? Сегодня враг, назавтра союзник, а на следующий день снова враг, и все из корысти. Пашанг считал, что я убила Тамаза, и все же его это не волновало, будто я убила жука, а не шаха Аланьи. Казалось, он лучший из возможных моих союзников, но это лишь до тех пор, пока я не разоблачу колдуна и не очищу свое имя.

Перед Башней на площади столпились Философы, саранча сидела на их высоких фетровых шляпах. Некоторые держали стеклянные банки и собирали в них трепещущих насекомых, будто собирались их есть. Но скорее всего, они, как и подобает Философам, намеревались изучать тварей, созданных мной из воздуха.

Мы верхом на конях окружили их, и они сбились в кучу, некоторые сжимали в руках аркебузы. Один поднял оружие, и Пашанг выпустил стрелу, она пронеслась по воздуху и пронзила Философу шею. Тот упал наземь с выпученными глазами, а остальные Философы подняли руки.

Сквозь толпу к Пашангу пробился Литани.

– Ты только что пристрелил главного эксперта этой страны по катоптрике[1].

Пашанг убрал лук за спину и пожал плечами:

– Катоптрика? Это такая рыба?

– Ты приобретаешь опасных врагов, каган Пашанг, – улыбнулся Литани, как мне показалось, излишне непринужденно. – Или ты просто свернул не туда по пути в Песчаный дворец?

– Нет, я именно там, где и хочу быть. – Пашанг спрыгнул с лошади. Между свежими пятнами крови от его зерцальных доспехов отражалась луна. Он взглянул