Три короля. Как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией - Зак О’Малли Гринберг

Мне явно не были рады, никто не собирался отвечать на мои вопросы, так что я сказал зевакам «ha det» [738] и ушел. Если и была интрига, никто в Tidal не собирался мне об этом рассказывать – да и в целом говорить со мной. Ответы нужно было искать не здесь.

* * *

Пускай Джей-Зи и купил собственный сервис в 2015-м, но Дидди инвестировал в стриминг за несколько лет до него: это случилось в 2011 году с подачи гарвардского выпускника по имени Ди Эй Уоллах [739].

Уоллах выпустился в 2006-м вместе с основателем Facebook Марком Цукербергом, и первое время после университета он был вокалистом инди-поп группы Chester French. Их демозапись почти одновременно попала в руки Фаррелла Уильямса, Канье Уэста и Джермейна Дюпри, благодаря чему группа заключила контракт с лейблом Уильямса Star Trak, принадлежащим Interscope [740]. После трех лет записей и гастролей, в 2011 году Уоллах начал сотрудничать со Spotify, который в то время как раз запускался в Штатах [741].

Шведский антрепренер Даниель Эк основал Spotify в 2006 году, и к 2008-му она подмяла под себя большую часть Европы. Spotify быстро доказал, что может быть жизнеспособной альтернативой пиратству: за десять долларов в месяц пользователи получали по сути безграничный доступ к музыкальному шведскому столу, который охватывал большую часть известных исполнителей и альбомов. Эту модель выбрала треть населения Швеции, и вскоре уже половина потребляемой музыки в стране приходилась на Spotify. Миллиардеры Шон Паркер и Ли Кашин вложили в компанию 50 миллионов долларов, увеличив ее стоимость до 250 миллионов. В то лето, когда Spotify запускался в Штатах, венчурные компании, в том числе Accel и Kleiner Perkins, влили еще 100 миллионов и довели оценочную стоимость Spotify до 1 миллиарда [742].

Тем временем Уоллах активно привлекал музыкантов инвестировать в сервис. Это был разумный шаг со стороны Spotify, которому было нужно, чтобы музыканты оценили их модель – прежде всего на уровне идеи, а уже потом буквально, в денежном эквиваленте. Возможность приобрести часть того, что станет будущим их собственной индустрии, была настолько привлекательна, что от запросов не было отбоя, невзирая на отсутствие скидок для знаменитостей. «Они вкладывали деньги так же, как это делали корпоративные инвесторы и венчурные компании, – рассказывает Уоллах. – К тому времени одна возможность вкладываться была для них достаточной приманкой» [743].

Одним из первых артистов, на которых вышел Уоллах, был Дидди – с ним он был знаком еще со времен Chester French (в 2010-м группа выпустила совершенно безумный гимн Вегаса «Cîroc Star», где Дидди читал строчку: «Я готов, полмиллиарда в кармане. Купить бар – какая мелочь. Я куплю всю компанию»). После встречи в Нью-Йорке Дидди вложил в Spotify неназванную сумму. Кроме того, Уоллах убедил менеджера Джастина Бибера Скутера Брауна в достоинствах стримингового сервиса – Браун и Бибер тоже вложились. Но, возможно, главной удачей Уоллаха стало то, что он привлек Троя Картера, который в то время был менеджером Леди Гаги. Он не только инвестировал, но и в конце концов вошел в штат Spotify в качестве главы международного отдела креативных услуг.

С 2011 года Spotify процветал. Хотя путь к долгосрочной рентабельности компании осложнялся причудами стримингового музыкального бизнеса – производственный убыток составил 189 миллионов даже при том, что доходы выросли на 45 процентов и достигли 1,2 миллиарда в 2014 году, – его оценочная стоимость составляла 8,5 миллиардов к тому моменту, как эта книга ушла в печать. Разумеется, доли тех, кто инвестировал в 2011-м, как Дидди, размылись после новых вложений, но их акции сегодня в любом случае стоят во много раз больше первоначальной суммы. Эти доходы могут вырасти еще больше, если Spotify выйдет на публичные торги [744].

Все это мало удивило Уоллаха. «Артисты разбираются в медиа и коммуникациях так же хорошо, как и остальные, – говорит он. – Я не понимаю, почему какая-нибудь случайная [венчурная компания] должна точнее и интуитивнее понимать вещи» [745].

И действительно, к 2017 году у Spotify было более шестидесяти миллионов подписчиков, что сделало компанию королем интерактивного стриминга. Но на трон уже положили глаз новые работодатели Доктора Дре. Заявкой гиганта индустрии на победу стал Apple Music, запущенный через год после покупки Beats. В дополнение к практически безграничному каталогу песен сервис добавил элементы Beats Music, закрытого Apple в конце 2015 года, к большому разочарованию трехсот тысяч подписчиков в США, которым полюбилась идея кураторских плейлистов [746].

Apple Music попробовал выделиться на фоне Spotify и остальных конкурентов, сделав упор на человеческий фактор, и начал с Beats 1, круглосуточной всемирной виртуальной радиостанции, доступной только подписчикам. На флагманском канале появились три широко известных в сфере радио диджея: Джули Аденуга (Великобритания), Эбро Дарден (США) и Зейн Лоу (Великобритания, ранее – Новая Зеландия).

Еще более важными, вероятно, стали запущенные на Apple Musiс звездные радиопередачи (например, «Rocket Hour» Элтона Джона или собственная программа Дре «Pharmacy»), в которых самые знаменитые артисты ставили жаждущей аудитории свою любимую музыку, новую и старую. Теперь у Apple Music десятки таких шоу, которые ведут в том числе Дрейк, Фаррелл Уильямс, Диджей Халед, Мэри Джей Блайдж, Майк Ди из Beastie Boys и Кори Тэйлор из Slipknot.