Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3-го ранга Саблина - Владимир Шигин

Исходящая внеочередная шифрограмма № 0910,9 часов 25 минут: «БПК “Сторожевой”, командиру, заместителю по политчасти, экипажу

Требую немедленного исполнения приказания ГК ВМФ возвратиться в Ригу. В случае возвращения гарантируется безопасность всему экипажу. Командующий БФ Косов».

Если шифрограмма, посланная в 05.10, написана еще достаточно спокойным почерком, то в этой рука Косова выводит почти нечитаемые каракули. Видно и большое волнение, и спешка, в которой писалась шифрограмма.

Телеграмма ЗАС № 4—548, без времени: «Командиру БПК “Сторожевой”, заместителю по политчасти, копия — командующему БФ.

Подтверждаю, если вы не возвратитесь в Ригу, будете потоплены, как изменники Родины. Главком ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Горшков».

Выписка из журнала боевых действии флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:

«9 часов 29 минут. По трансляции с БПК капитан 3-го ранга передал сообщение: “Один из членов экипажа просит разрешение выступить по телевидению. Ждем телеграмму от Главкома с разрешением одному члену экипажа выступить по телевидению, рассказать о нашей жизни”.

9 часов 31 минута. На БПК подняли военно-морской флаг.

9 часов 32 минуты. С БПК сообщили, что слышат наши сообщения, подаваемые элекгромегафоном.

9 часов 36 минут. Передали на БПК светом и голосом: “Министр обороны приказал БПК возвратиться в Ригу. Личному составу гарантируется безопасность. Саблин — командир незаконный. Его приказания не выполнять. Командующий Балтийским флотом”. Данное сообщение слышала часть экипажа корабля, находящаяся на верхней Цалубе.

9 часов 37 минут. Передано светом и голосом на БПК предупреждение, что при невыполнении приказа будет применено оружие.

9 часов 38 минут. Передали командиру бригады и командиру МБВ донесение: “Мое место 20 кабельтовых на запад от маяка “Ирбенский”, курс — 285, скорость — 18”.

9 часов 50 минут. Продолжаем светом и голосом передавать приказ министра обороны: “БПК немедленно возвратитесь в Ригу”.

9 часов 58 минут. Радист доложил, что от комбрига получил приказание: “Перестроить корабли для выполнения одним кораблем предупредительной стрельбы”. Имеются исправления в тексте, произвожу уточнение. Получено подтверждение».

Все, время данное Саблину на раздумье и выполнение приказа, вышло. Больше никто ему ничего приказывать уже не будет. Насупило время пушек.

События вокруг «Сторожевого» вступали в свою решающую фазу.

Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года:«...На большой скорости около 22 узлов мы прошли Ирбенский пролив. Это было около 9 часов утра. После выхода из Ирбенского пролива я приказал оставить одну машину и дать самый медленный ход. Рядом с нами по Рижскому заливу и далее следовали катера пограничников, которые семафорили приказ — возвратиться в базу и стать на якорь. На семафоры мы не отвечали и продолжали маневрирование в районе Ирбенского пролива».

Из показаний капитана 3-го ранга В.М. Саблина на допросе 14 ноября 1975 года: «По трансляции я дал команду произвести приборку на верхней палубе, чтобы продемонстрировать мирные намерения. Спустя некоторое время увидел, что приборка началась. Затем я вышел на левое крыло штурманского мостика и по громкоговорящей связи вызвал командира, идущего слева катера на мостик. Я сказал: “Мы не изменники Родины. Прошу оружия не применять. Мы просили у командования разрешения на выступление по телевидению”. Командир катера ответил: “Если не остановитесь, будете уничтожены”. Я выключил громкую связь и ушел с мостика. После этого один раз катер стал опасно маневрировать по курсу — пересекать курс, другой начал подходить с кормы. Я подумал, что с последнего могут высадить вооруженную группу, и дал команду включить вторую машину и увеличил ход до 14 узлов. Около 10 часов я получил радиограмму от Главнокомандующего ВМФ, что если через 30 минут корабль не встанет на якорь, он будет уничтожен. Катера дали такие же семафоры, отвернули и ушли к берегу. Почти сразу показались три самолета-торпедоносца. (Почему Саблин решил, что самолеты — это торпедоносцы, весьма странно, как выпускник академии не мог не знать, что торпедоносцев в ВМФ нет с конца 50-х годов. —В.Ш.). Прошли на бреющем полете над мачтами корабля. Слева по курсу на горизонте показался СКР».

В это время Саблин начал предпринимать меры для того, чтобы отогнать назойливые пограничные катера. Для начала он решил их припугнуть.

Из показаний Саблина на допросе 10 июня 1975 года: «Вовремя следования к Кронштадту при явной угрозе пограничных катеров применения оружия и облете корабля самолетами, я тем не менее команды на приготовление корабля к бою не давал. Более того, я приказал начать на верхней палубе приборку, демонстрируя этим самым мирные намерения. В шифрограмме на имя Главнокомандующего я писал о последствиях в случае неприятия наших требований. .. В случае непринятия наших требований мы обратимся по радио ко всему советскому народу с просьбой о поддержке».

Каким-то чудом на палубе никого не оказалось, а ведь перед этим Саблин специально выгнал матросов наверх изображать приборку. Но те не пошли и остались живы... Об этом преступлении Саблина, который готов был прикрыться щитом из живых матросов, почему-то даже во вовремя следствия и суда внимания не слишком обратили. Возможно, потому, что хватало и других обвинений.

О том, что Саблин провоцировал преследовавшие его катера на открытие огня, говорит и следующий факт. Одновременно с объявлением приборки на верхней палубе неожиданно для всех началось проворачивание артиллерийских установок АКА-76, причем обе установки развернулись в сторону идущих по бортам катеров.

На допросе 11 февраля Саблину был задан вопрос о проворачивании артиллерийских установок АКА-76 в сторону пограничных катеров. На это главный обвиняемый ответил так: «Ко мне на ходовой пост пришел кто-то из матросов БЧ-2 и предложил провернуть артбашни для того, чтобы попугать сопровождавшие нас катера. Я категорически запретил это делать, сказав, что это могут понять как повод для применения по нам оружия».

Разумеется, следователям не составило труда найти этого «неизвестного матроса», и вскоре А.А. Петрунин дал свои показания по данному эпизоду: «Я получил от Саблина указание провернуть артустановки по горизонту, с целью попугать идущие за нами пограничные корабли»

После чего следователь задал Саблину вопрос:

— Вы давали такое указание?

Ответ Саблина: «Это и есть тот матрос с БЧ-2, о котором я сказал, отвечая на Ваш вопрос. Затрудняюсь объяснить, почему он выдает свое предложение за мое указание. Полагаю, что он пытается теперь оправдать собственные действия».

Вот ведь подлый какой этот матрос Петрунин! Сам подбивал замполита к провокации, да еще потом и вину на него свалил!

Однако в протоколе допроса за 5 марта 1976 года мы находим еще весьма любопытные свидетельства данному моменту в истории погони за «Сокрушительным». Итак, 5 марта следователь Добровольский вновь вернулся к вопросу о наведении пушек на пограничные катера, заявив подследственному следующее: