Наш грешный сентябрь - Джулия Тард

Длинные пальцы схватили её за челюсть, и на этот раз она уже не смогла отвернуться.

На этот раз всё внимание Евы было приковано к суровому мужскому лицу.

У Саида Асманова были высокие, точёные скулы и крупный, волевой подбородок. Густая, но аккуратная щетина скрывала небольшую ямочку, выгодно обрамляя крепко сцепленные, пухлые губы.

От мужчины так и вело пустынным жаром и восточным солнцем. Горячим, безжалостным и раскаленным до ядовитого золотого марева.

Словно заколдованная, она скользила испуганным взглядом  по его коротким, чёрным волосам и широким бровям, от которых шла задумчивая складка на переносице.

А что до глаз, то здесь у Евы и вовсе подкосились ноги. Эти серые глаза не могли принадлежать простому человеку. Это были глаза настоящего зверя.

Она ловила на своём теле холодный, бесчувственный взгляд волка, в котором не было ничего кроме животной дикости и жажды крови. Чувствовала, как он шарит по ней, не пропуская ни единой клеточки. Как проникает в глубину её тела и сжимает своими огромными, когтистыми лапами истерзанную душу...

И теперь, видя этого мужчину вживую, Ева впервые поняла, почему он единственный, кого действительно боится Аббас.

- Так значит, это тебя мне подарили? – сжал он её челюсть чуть сильнее, подтягивая ещё ближе.

Настолько близко, что Еве пришлось упереться в подлокотник, чтобы не упасть ему на грудь. В нос ударил крепкий мужской запах, смешанный с табаком и кедром, от которого внутри всё стянулось в странный тугой ком.

- Д-да… - с таким немыслимым трудом произнесла Ева, что последний звук превратился в немое шипение.

Саид

Казалось, в его теле не осталось ни единого отверстия, куда бы ни попал песок.

И именно за это Асман терпеть не мог пустыни, хоть и чувствовал себя там как рыба в воде. Его никогда не пугало отсутствие воды, огненное солнце и адская засуха.

А вот песчаные бури и самум совершенно не переваривал.

Одно хорошо. Зделка закончилась и теперь у него на счету красовалась кругленькая сумма в сто тысяч зелёных.

Осталось только добраться домой, принять душ и отметить это крепким трахом с какой-нибудь роскошной киской. Да так, чтобы драть её всю ночь до самого утра. Входить по самые яйца, пока в глазах не потемнеет.

Брать, как только душе угодно. Чтобы орала и кричала, захлёбываясь собственными стонами.

Долбить до потери сознания, чтобы потом с головой в сон. Без сознания и в самую бездну.

Яйца сводило от адской боли. Казалось, что за две недели их сдавили в железных тисках, готовясь выдрать на живую.

В их лагере были женщины. Вполне себе привлекательные. Молодые и фигуристые. Да и с резинкой он бы вполне свободно мог отодрать парочку по вкусу.

Но в жизни Саида было одно не маловажное правило: «Никогда не трахаться там, где работаешь», о чём более чем красноречиво свидетельствовал шрам в бочине.

Ещё когда-то давно, когда он только-только начинал поставлять оружие по проторенным военным дорожкам, член взял вверх над здравым разумом, и его чуть было не прирезала потаскушка, с которой тот решил отметить завершенную сделку.

Так, что он до сих пор помнит кровь, боль и шею девчонки. Помнит треск, с которым свернул её, действуя на инстинктах.

А ведь эта дрянь как следует его пырнула, выполняя приказ Мухамеда, закончив их сделку перестрелкой и поездкой в дешевую больничку на окраине города.

И именно поэтому он с предвкушением ехал домой, вспоминая рассказы Хасана. С момента прилёта Теунов все уши ему прожужжал, сажая телефон рассказами про сладенькую киску, которая уже давным-давно ждёт его в кровати с разведёнными ногами.

Поднявшись к себе в комнату, собираясь избавиться от военной формы, без которой в пустыне можно было носить разве что тряпки бедуинов. Он уже представлял, как сначала его новая любовница примет с ним душ, ублажая ртом, а затем он возьмёт её у себя в кровати, лишая невинности о которой с таким упоением напивал Теунов.

Хотя байки про невинность казались Саиду полным абсурдом. Ну какие нынче могут быть девственницы в двадцать лет. Да ещё и среди русских девок?!

Бред сивой кобылы и только!

Наверняка тот отрыл для него какую-нибудь умелицу, у которой врачи поковырялись в промежности, а теперь собирается заработать себе его расположение.

Стук в дверь вмешался в поток мыслей, отвлекая Саида от настройки душа. Позволив войти, он закончил выставлять нужную температуру и режим контрастного душа.

Когда же он вернулся в спальню, то далеко не сразу заметил маленькую забитую девчонку, которая сжимала графин с вином в такой убийственной хватке, словно отпусти она его и точно пойдёт ко дну.

Маленькая и тонкая, она практически тонула в этой чёрной комбинации. Тёмные волосы спадали по воробьиным плечам, слегка задевая щуплые руки. Босые ноги побелели от холода, так что девчонка уже начала поджимать пальцы даже сама того не понимая.

Хасан говорил, что ей уже полная двадцатка, хотя на вид она всё ещё пахла мамкиной сиськой и детской присыпкой. А ещё от неё исходил резкий запах страха.

Его боялись, и Саид это чувствовал. У страха и ненависти слишком специфический аромат, чтобы он мог его перепутать. Хотя тут дело было даже не в этом.

Опущенный взгляд. Зажатые, слегка приподнятые плечи. Рваное дыхание. Девочка даже и не пыталась перед ним храбриться.

Наверняка и не сумела бы. Уж если взрослые мужики смотрят на него как на навёденное дуло, то куда там такой сопле как она. На профессионалку явно не похожа. Такие, пусть и первоклассные актрисульки, но таких эмоций даже им не под силу показать.

- Как тебя зовут? – стоило ему заговорить, как девчонку тут же передёрнуло, будто ошпарило кипятком.

На самом деле Саиду было плевать на её имя, просто хотелось хоть чем-нибудь заполнить нависшую тишину, которая уже толком начала его бесить.

Обычно девушки вешались на него помогая раздеться. Или уже с порога избавлялись от одежды, подливая масло в огонь его необузданных желаний.  

- Настя, - а вот голос у этой малышке оказался приятным.

Он бы даже сказал будоражащим. Мягким, женственным и немного хрипловатым, от чего член болезненно дрогнул, требуя почувствовать на себе горячую влагу её гортанных стонов.

- Ужасное имя. Мне не нравится, - расшнуровал Саид берцы, чувствуя, как от присутствия женщины, его внутренний зверь начинает недовольно расхаживать по узкой клетке. - Налей мне.

Подозвал он девчонку, собираясь посмотреть на неё вблизи. Наверняка бы та ни за что на свете не додумалась до этого сама.

- Пожалуйс… - попыталась она подать Асману алкоголь и тут же поперхнулась собственными словами.